Стефани приглянулась мне сразу же, когда вышла на сцену. Она совсем маленькая, но с огромными сиськами, а между ними у неё была вытатуирована длинная лоза с крошечными цветочками. Я попросил официантку привести её ко мне. Стеф станцевала у меня на коленях, и я дал ей пару сотен.

После этого она присела рядом поболтать, и между нами пробежала искра. Мы обменялись  телефонами, и тем же вечером, когда я ехал обратно в Санта Фе, она мне позвонила. Она сказала, что собирается пойти с друзьями на вечеринку в Албукерке - почему бы мне не составить им компанию?

Но мой отец должен был приехать с Тедди на следующий день, так что мы перенесли нашу встречу со Стеф на следующую неделю. Следующие два дня мы провели на "Сансете", гольф-клубе, который располагался у меня сзади дома, играя в гольф в 36 лунок. На третий день после гольфа я сказал: "Так, всё. Я поехал. У меня свидание. Увидимся завтра, парни"

Я подъехал за Стеф к аэропорту. У меня тогда был синий Порш Кабриолет 911 с турбо-ускорителем и кузовом, сделанным под старину. Она была 1995-го года выпуска, когда такие только начали выпускать. Вот это машина! Невероятно быстрая.

Я её купил у защитника "Рейнджерс" Брайана Берарда. Однажды он просто взял и сказал: "Всё, надо от неё избавиться". Вечером до этого я выиграл 50 тысяч в Моэгане, поэтому я всего лишь засунул руку в карман, достал оттуда пачку денег, протянул их ему и сказал: "На, возьми. По рукам".

По Стеф было видно, что машина ей понравилась, но она почему-то немного нервничала. Мы остановились в отеле "Хайятт Риджинси Тамая энд Спа" - это между Санта Фе и Албукерком. Там всё было шикарно - первый класс. Но у неё на уме было кое-что другое. Только мы вошли в номер, как она сразу же сказала: "Давай надыбаем порошка".

Стеф мне казалась реально клёвой тёлкой. Она была молодой (ей было 24 или где-то так), весёлой и всегда рада потусить. Два дня мы зажигали по-чёрному - пили, нюхали кокаин, болтали и тусили в казино, где выиграли до х*ра бабла. Но потом я сказал: "Мне пора. Меня отец с братом ждут, а завтра я участвую в благотворительном турнире по гольфу".

В пять утра у меня глазные яблоки где-то, наверное, на миллиметр из глазниц были высунуты - я не спал уже несколько дней подряд. Я подбросил отца и Тедди до аэропорта, а сам поехал в гольф-клуб, который назывался "Инн ов зе Маунтейн Гадс".

Место было восхитительное - вид на горы и остров вдалеке, повсюду сосны. Но мне хотелось быть не там. Мне по-прежнему колбасило и скрючивало от трёх дней веселья. При первом ударе я, как всегда, поставил мяч на высоте трёх дюймов от земли, размахнулся и щёлкнул. И попал в лунку с первого удара. Первый раз в жизни.

Я сидел в Санта Фе в прострации. У меня не было действующего контракта, а доктор Шо и доктор Льюис постоянно мне звонили и напоминали: "Если не вернёшься лечиться, тебе каюк". В общем, меня всё это достало. Я взял и сказал доктору Льюису: "Да пошёл ты нах**, Льюис. Я, бл*, сейчас как приеду и башку тебе нах** проломлю". Я его реально ненавидил. Что логично - ещё один еб**н меня жизни решил поучить.

Но я всё равно собрал волю в кулак и признался самому себе, что у меня есть проблема. Иначе меня могли бы поймать на этом и уволить. Если ты хоккеист, то хочешь играть. Поэтому я снова записался на курс лечения.

Тем не менее, я не был до конца честным перед собой. В программе "12 шагов" сказано, что ты должен признаться, что у тебя есть проблема, а также что на свете есть Бог, который может и хочет тебе помочь, потому что ты не можешь помочь себе сам. После этого приводится ещё длинный список всего, что тебе надо сделать, чтобы избавиться от своей проблемы. Надо быть до конца честным перед самим собой - иначе не выздоровишь.

Я благодарен доктору Шо за его старания. Он представлял профсоюз игроков и делал всё возможное для того, чтобы помочь хоккеистам. Но в то же время меня не покидала мысль о том, что доктору Дэйву Льюису с его военным режимом нужно было только одно - вылечить хоккеиста ровно до такой степени, чтобы он мог играть.

Нет, понятное дело, что "Рейнджерс" платили мне вовсе не за то, чтобы я, как м*дак, сидел и лечился в Лос-Анджелесе. Мне казалось, что они хотели меня вылечить лишь для того, чтобы на меня приходили посмотреть болельщики. Но чем звёздней статус игрока, тем больше с ним проблем.

Если ты играешь в четвёртом звене, то тебя в таком случае просто "спустят" в АХЛ, где ты деградируешь до зарплаты в 150 тысяч в год, а не успеешь опомниться, как уже и карьера закончилась. Тут налицо был крупный конфликт интересов.

Конечно, всё это вам говорит человек, который при первой возможности бегал нюхать кокаин. Я не снимаю с себя ответственности. И теперь я понимаю, что доктор Льюис всего лишь хотел, чтобы я изменил своё отношение к этому процессу, используя старую практику с плохого и хорошего полицейского. Но я был слишком упрям и всё воспринимал в штыки.

Мне по-прежнему было не по себе из-за того, что я подвёл свою команду и Слэтца. Переговоры по поводу продления контракта на четвёртый год должны были состояться в июле, а в мае я позвонил своему агенту Дону Бэйзли и сказал: "Знаешь что? Я в долгу перед "Рейнджерс". Давай предложим им условия с сумасшедшей скидкой".

Бэйз сказал Слэтцу, что я осознал, что подвёл команду и готов был урезать себе зарплату, чтобы заключить новый контракт. И знаете, что ему ответил Слэтц? "У не могу себе позволить держать Тео в составе. Даже за бесплатно".

Жёстко ответил. Он не хотел держать меня в составе даже за бесплатно. Но я его понимал. Проблема там заключалась ещё отчасти и в том, что в команде было море новичков, которые на протяжении 15 лет собирали карточки с изображением Тео Флёри - они брали с меня пример. Так что если я хотел пойти в стрип-клуб, то они бы увязались вслед за мной. Им было бы глубоко пох**, кто и что там говорит. Они бы пошли вместе со мной и точка.

Так что у Глэна на руках была не только суперзвезда по уши в дерьме, но ещё и горстка юнцов, которые из-за меня могли на лёд по две недели не выходить. Так что руководство клуба отказалось переподписывать со мной контракт.