– Указывает туда. – напарник кивнул на большой сундук, полускрытый под развалившейся грудой лыж. – Ты что, хотел что-то из него достать?
В ответ пленник замычал сильнее.
Толя подёргал крышку – сундук был закрыт.
– Погоди! – встревожился напарник. – А если крутит, гад? Вдруг у него там устройство самоликвидации?
– Не… – ухмыльнулся Толя. – Он ведь сам жить хочет, верно?
И наклонился к связанному Десантнику.
– Вы хотите жить, „Линия Девять“? Желаете сберечь свою драгоценную бессмертную личность? Вряд ли от неё что-нибудь останется после взрыва…
Пленник истово закивал. Лицо его побагровело, налилось тёмной венозной кровью.
Толя извлёк из кармана швейцарский армейский нож и наклонился к замку. Металлический щелчок, и крышка поднялась.
– Что там? – напарник вытянул шею, стараясь заглянуть через плечо напарника.
– Вроде, вещмешок. – Толя извлёк на свет небольшой, сильно потёртый кожаный рюкзак. – Тяжёлый, килограммов семь-восемь.
Скрипнула разрезаемая верёвка.
– Какая-то круглая штука… – он извлёк из рюкзака предмет размером с мяч, замотанный в шинельное сукно цвета фельдграу. – Ну-ка… сейчас… ох, ты ж!..
Напарник выматерился и отнял руку с платком от рассечённого лица. Струйка крови побежала по щеке, закапала на куртку, но он этого не заметил.
– Ни хе… себе!
В руках у Толи сверкал, преломляя слабые отсветы электрической лампочки, удивительный предмет – прозрачный, словно выточенный из сплошного куска какого-то прозрачного минерала человеческий череп.
– Ну и что это значит?
Пленник затих, обмяк в руках оперативника.
– Смотри-ка ты, забыли спороть… – Толя повертел пришитую к сукну пуговицу из тусклого белого металла. – Вроде, цветок… тоже „Эдельвейс“?
Десантник на вопрос никак не отреагировал.