Мускулистый крепко сложенный пленник испуганно вздрогнул и замычал сквозь кляп, когда на его поросшую густым волосом грудь легла узкая женская ладонь.
«Как интересно, — думала Вамматар, лениво водя тонкими пальцами по подрагивающей плоти, — волос черный, а кожа белая, даже вены просвечивают. Так трогательно».
Вечно юная королева-ведьма Гипербореи ободряюще улыбнулась привязанному к алтарю пленнику и, тут же с неженской силой, вонзила жертвенный нож в его сердце. Энергично работая клинком, Вамматар, расширила рану, настолько, что смогла просунуть руку и вырвать еще трепещущее кровоточащее сердце. Ручьи крови, стекающие на серый камень, по выдолбленным в нем желобкам, устремились в неестественно круглое озеро, на берегу которого стоял алтарь. Рядом с ним валялись еще несколько окровавленных волосатых тел.
По берегам озера молчаливыми изваяниями застыли худощавые светловолосые воины в черных доспехах с нанесенной по центру груди странной эмблемой напоминающая красное солнце или звезду с неприятно извивающимся, подобно щупальцам, лучами.
Вамматар качнула в руке ком окровавленной плоти и, что-то прошептав, швырнула его в озеро. Вырванное сердце без плеска упало в прозрачную воду и тут же кануло в ней, будто растворившись в его глубине. Кровавые потеки также бесследно растаяли и озерная гладь заколебалась, окрашиваясь в морозные, сине-белые цвета. Вамматар обмакнула палец в лужицу крови на алтаре и, прошептав еще несколько слов, начертила в воздухе тайный знак. Вода заколебалась и на поверхности озера начало проступать некое изображение. Сначала смутное, словно движение рыбы в на глубине, оно постепенно становилось все яснее, наливаясь живой силой, пока, наконец, не приобрело ясные очертания. Перед Вамматар виднелось отталкивающее и в то же время странно притягивающее лицо с бледно-голубой кожей, под которой проглядывались все мышцы, и казавшуюся очень сухой, делая существо похожим на стигийскую мумию. На лысом черепе виднелись своеобразные отростки, похожие на корону. С уродливого лица пронзительным ледяным холодом веяли светящиеся ярко-синим цветом глаза.
Вамматар вонзила клинок в конвульсивно подрагивающее тело, заставив новую струю крови стечь на алтарь. Поверхность озера заколебалась и вместо бледной нежити на нем появилось лицо темноволосого подростка. Вот он вздрогнул, будто от удара кнутом и вскинул голову, уставившись в лицо Вамматар белыми бельмами с закатившимися зрачками. Вамматар нахмурилась, произнося новое заклинание и тут же на воде проступило новое видение: лицо девушки, совершенное, словно идеальная скульптура, выточенная изо льда. Волосы ее были ни рыжими, ни льняными, но подобными золоту эльфов — будто солнце горело на них так ярко, что глазам становилось больно. И глаза ее были ни голубые, ни серые, в них играли незнакомые человеку цвета. Раздвинулись алые, как кровь губы и с них сорвался серебристый смех, одновременно чарующий и безжалостный. Вамматар беззвучно улыбнулась в ответ и прошептала завершающее заклятие. Видение исчезло и водная гладь успокоилась.
Колдунья развернулась и двинулась по берегу озера, переступая босыми ногами, по мягкому мху. Не останавливаясь она вскинула руки и выкрикнула несколько слов — и за ее спиной неуклюже зашевелились, поднимаясь на ноги убитые ей волосатые люди. Дергаясь, будто марионетки, они неспешно взбирались на окружившие озеро холмы, за которым их ждал берег неведомого моря, где стоял захваченный гиперборейцами китобойный корабль из Порт-Иббена.
12.Чешуи Сета.
Новый зал, совсем недавно обустроенный в королевском дворце Немедии, подавлял своим мрачным убранством: со стен свисали черные шелковые портьеры, тяжелые пурпурные кресла, расставленные по краям комнаты вызывали кровавые ассоциации, также как и хрустальный графин с красным вином, на столике из черного дерева. Не было заметно никаких признаков окон и дверей, и лишь одна большая я лампа, подвешенная на софите в нише, освещала комнату ядовито-зеленым свечением. Его отблески падали на возвышавшийся в центре зала исполинский алтарь, на котором, бессильно раскинув руки, лежал обнаженный человек. Бледную кожу покрывало множество глубоких надрезов, в глазах читалась смертная мука. Кровь из ран стекала по желобкам, выдолбленным в черном алтаре, и капала в стоящие на полу серебряные чаши.
А напротив алтаря, на большом серебряном троне восседала мрачная фигура, облаченная в одеяние из черного бархата, усеянное золотыми звездами и полумесяцами. Классические черты лица, даже в зеленоватом полумраке, виднелись с необычайной четкостью. Казалось, будто голову Ксальтотуна окружало сияющее облако, подсвечивающее рельеф его бородатого облика и придающее ему последний признак внешнего мира в этой жутковатой комнате.
Рядом с троном ахеронского колдуна застыл Орест в своей обычной, обшитой горностаем накидке. Жрец-ренегат старался выглядеть невозмутимым, но на его лице то и дело проступала тревожное выражение: тех, кого они оба ждали сегодня, немедиец боялся немногим меньше, чем своего господина, пусть даже именно он подсказал пифонцу, кого призвать в эту ночь.
Но вот ахеронец вдруг оживился, подняв голову — пляшущие по комнате тени сгустились, собравшись в одном месте, обретая смутные очертания. Спустя миг в комнате слегка посветлело и можно было увидеть, что одно из кресел уже не пустовало: в нем восседал смуглый гигант с орлиными чертами лица, облаченный в черное одеяние. На одном из пальцев левой руки виднелось небольшое кольцо в виде медной змейки кусающей себя за хвост.
— Рад видеть тебя, Ксальтотун, — стигиец слегка склонил бритую голову в знак приветствия, — вижу, что Дети Ночи были правы, говоря о твоем возвращении.
— Дети Ночи правы всегда, — усмехнулся ахеронец, — приветствую тебя, Тот-Амон.
Где-то над крышей послышалось хлопанье огромных крыльев, потом скрежет когтей и злобное шипение. Спустя небольшое время, одна из черных портьер отодвинулась и комнату выступил худощавый стройный мужчина, с аристократическими чертами лица и живыми черными глазами. На нем была изящная туника из черного шелка и расшитая золотом.
— Во имя Иштар, — он отвесил церемонный поклон, — не думал, что буду иметь честь лично общаться с Ксальтотуном из Пифона. Верховный жрец, — он отвесил церемонный поклон уже стигийцу и опустился в свое кресло, наполняя бокал из кувшина.
— Приветствую тебя Пелиас из Хоршемиша, — сдержанно кивнул в ответ ахеронец.
По комнате пронесся холодный, пронизывающий до костей ветер, на пол выпало несколько снежинок и, в одном из кресел, появилась молодая женщина в легком белом одеянии. Длинные светлые волосы охватывала серебристая диадема, на которой были выгравированы изображения переплетающихся волков, змеев и вовсе немыслимых чудовищ. На первый взгляд ей едва-едва исполнилось двадцать лет, но достаточно было одного взгляда в ее светло-серые глаза, чтобы это убеждение развеялось: в них читался опыт и мудрость, которые никак не могли принадлежать молоденькой девушке.
— Приветствую тебя Вамматар из Халоги, — ответил Ксальтотун в ответ на приветствие.
Над одним из кресел происходило нечто странное: в воздухе вдруг образовался сгусток мрака, стремительно разраставшийся. Внутри него, словно чьи-то жадные глаза, вспыхивали и гасли красные огоньки, из центра клубящейся тьмы тянулись тонкие длинные нити, покрывавшие пурпурный бархат сетью тончайших кружев. Вот они накрыли уже все кресло и, заколебавшись, растаяли. В кресле же восседал грузный человек, и неожиданно тонкими для столь жирного тела руками и ногами. На белом одеянии виднелось вышитое изображение черного паука.