Поэтому она была благодарна за те знаки внимания, которые Кулал ей оказывал, и только молилась, чтобы его сердце оттаяло еще хоть чуть-чуть. Однажды утром он взял ее с собой, и они полетели на северо-восток Заристана, на берег моря, где у шейха была прелестная уединенная вилла. Телохранители там были только женского пола, так что Ханна могла всласть наплаваться в бирюзовых волнах Мурджанского моря. Шейх сидел на берегу под тентом и пил ледяной шербет, улыбаясь каждый раз, когда Ханну окатывала теплая волна и она взвизгивала от удовольствия.

– Не хочешь присоединиться ко мне? – спросила она застенчиво.

Как ни странно, он отказал ей не сразу, а чуть помедлив, и это секундное колебание вселило надежду в душу Ханны. Он почти согласился на близость, не связанную с сексом.

Надежда – опасная штука. Она подобна сорняку – стоит раз завестись, растет без удержу. Ханна не знала: ей только кажется или его ночные визиты и впрямь становились все длиннее? Прошлой ночью он покинул ее почти на восходе. Она открыла глаза и смотрела, как он одевается в предрассветном сумраке, мучительно желая удержать его. Но она не смела этого сделать, помня унижение первой ночи.

Между тем ее беременность протекала прямо как по учебнику акушерства и гинекологии. Придворный доктор хвалил ее во время регулярных осмотров. Ханна как-то предложила Кулалу поприсутствовать, но он сказал, что королю не пристало присутствовать при такой процедуре.

Это была старомодная точка зрения, но во многих отношениях он и был консерватором, несмотря на его западные контакты и космополитичный образ жизни. Он, например, не оспаривал традицию, велевшую, чтобы пол будущего ребенка был известен только придворному врачу, хотя Ханне очень хотелось знать, мальчик это или девочка. Иногда она не могла надивиться, насколько Заристан отличается от мира, в котором она выросла.

Но постепенно, несмотря ни на что, она втянулась и привыкла. Ей нравилось здесь. Ей нравилась красота и тишина дворцовых садов, нравилось пить традиционный английский пятичасовой чай во внутреннем дворике, выложенном сине-золотыми изразцами, где так чудесно пахло цветущими апельсиновыми деревьями и гардениями. Ей нравилось ходить по музеям и памятникам Ашхазара, хотя она предпочла посещать их инкогнито, чтобы сотрудники музея не встречали ее с такими церемониями и суетой. Ханна полюбила дворцовую библиотеку, потому что впервые в жизни у нее появились время и возможность читать. Она с наслаждением водила пальцами по корешкам старинных книг, сожалея, что не знает языка, на котором они написаны. Но она нашла англоязычные книги по истории Заристана и читала их запоем, отчасти потому, что серьезно относилась к своей роли королевы, отчасти потому, что хотела понять страну Кулала и его самого. Она прочитала, что по отцовской линии он потомок древнего королевского рода, а его мать была принцессой соседней страны Тардистан. Но в истории его семьи было много пробелов, даже в современных изданиях, и только в дальней нише она нашла краткую биографию самого Кулала.

Ее глаза быстро летали по строчкам. Ханна читала о его школьных успехах, о его подвигах в войне с Квазабаром, на которую он сбежал еще подростком. Там был рассказ о его покойном отце и о беспорядках, предшествовавших вступлению Кулала на престол, но практически ничего не было о ранней смерти его матери, было только сказано «трагическая». Еще она не могла понять, если Кулал был младшим из двух братьев-близнецов, почему трон унаследовал он, а не старший брат Хайдар. Ханне хотелось расспросить кого-нибудь об этом, но интуиция подсказывала, что не стоит. Она догадывалась, что ответы на эти вопросы получит только тогда, когда Кулал начнет доверять ей. А пока она лишь старалась проводить с ним как можно больше времени.

Она скоро догадалась, что Кулал намеренно каждый день работает допоздна. Он приходил к ней поздно вечером, когда она была уже в постели, и это позволяло ему избежать разговоров с ней, не считая фраз «тебе хорошо?» и «тебе приятно, когда я так делаю?». Она вспомнила те далекие дни, когда убирала его апартаменты. Тогда они болтали обо всем на свете, а иногда даже шутили и смеялись. Неужели они не могут вернуться к прежнему непринужденному общению?

Ханна решила не ложиться до прихода Кулала, может быть, тогда они смогут просто поговорить. Она скучала по нему. Она не знала, как и когда это произошло, но со временем она стала видеть в нем не восхитительное тело и не всевластного правителя, а человека – тонкого, глубокого и очень уязвимого. И этот человек полностью завладел воображением и сердцем Ханны. Но как же ей теперь добиться, чтобы и он отвел ей хоть маленький уголочек в своей душе?