– Итак, дорогой, что ты хотел мне сказать? – медово улыбнулась Марья.

– Уходи из этого мира, – нахмурился Кощей. – И я прощу тебе попытку прорваться через Смородину. Сокол вычислит тебя и найдет, и на Буяне тебя казнят за убийство ведьмы на болоте. Хочешь жить – возвращайся в Тридевятый.

Марья смущенно опустила голову, стрельнула глазами из-под ресниц.

– Ты волнуешься? Неужто за меня? Как это приятно. Но ведь мы оба знаем, Соколу меня не одолеть. Тогда в чем причина? Ах… Беспокоишься, что, пока ручная пташка Лебеди играет в прятки, я причиню вред твоей девчонке? Той, что ты сейчас называешь женой? Кстати, о ней. Отчего ты весь в делах в столь поздний час? Неужто она уже не согревает твою постель?

Ее глубокое контральто растворилось в воздухе, делая его слаще. Кощей до сих пор не мог сказать, что в образе Марьи было настоящим, а что – чарами. Но, на его счастье, как бы она ни выглядела и какое бы впечатление ни производила, у него к этому выработался иммунитет.

– Мой брак тебя не касается. Я все сказал. Вон из этого мира.

– Фи, как грубо, – покачала головой Моревна и надула губы. – А ведь я соскучилась по тебе. Неужели ты не рад мне? Не скажешь же ты, что не хотел меня видеть?!

– Нет, не хотел. Последнего раза мне вполне хватило.

Соболиная бровь изогнулась в обиженном недоумении.

– Последнего раза?

– Да, того самого, когда твой царевич надумал сделать из меня отбивную. Да и потом, знаешь, как-то насмотрелся, пока висел на цепях.

Марья засмеялась. Смех этот был глубокий, переливчатый. Он звал нырнуть в него, разделить веселье.

– Кто старое помянет… – прошептала она едва слышно и продолжила уже серьезно. – Я пришла к тебе с предложением, Кощей.

– Снова повисеть на цепях?

– Разделить силу.

Пальцами правой руки Марья поглаживала подлокотник кресла. Гипнотизировала.

– Силу?

– Да-а-а, – протянула Моревна и облизнулась, будто говорила о чем-то невероятно лакомом. – Много-много силы. И она бурлит и молит о том, чтобы кто-нибудь пустил ее в себя. И я предлагаю тебе половину.

– Что такое? Боишься переесть и схватить несварение?

Марья усмехнулась. Вроде бы все еще ласково, но что-то недоброе мелькнуло в черных глазах.