– Убийство есть убийство, – качнула головой Василиса.

Гензель бросил взгляд на Кощея. Тот не отрываясь смотрел на жену.

За отъездом делегации Кощей наблюдал из окна. Василиса вернулась через несколько часов, усталая и разбитая.

– Я не буду спрашивать, зачем ты это сделал, – сказала она, зайдя в кабинет. – Ты взрослый человек и сам прекрасно понимаешь все возможные последствия. Но зачем ты втянул в это детей?

– Хотел посмотреть на их истинный потенциал, – пожал плечами Кощей. – У нас до сих пор измеряют его внутренними резервами, диапазоном сил, но мы же оба понимаем, что это чушь собачья. Они освоили чары морока за пятнадцать минут, я лишь слегка их подпитывал, чтобы не просвечивали и не рябили. На мой взгляд, вот это показатель. Опасно оставлять такую силу без контроля. А еще… Ну, знаешь, дети засиделись, им нужно было выплеснуть энергию. Зато сейчас спят без задних ног.

– Чудесно, – хмуро ответила Василиса.

– Сердишься?

– А в этом есть смысл?

Кощей встал из-за стола и подошел ближе, обнял аккуратно, ожидая встретить отпор, но Василиса прижалась в ответ и расслабилась.

– Баюн все уладил. Вспомнил про какой-то международный статут, запрещающий действия охотников на территории чужих государств без лицензии. Они улетают завтра первым рейсом и никаких претензий предъявлять не будут. Детей тоже возвращаем завтра. И кто-то должен сказать им про смерть их ведьмы… – Она тяжело вздохнула, прекрасно понимая, что быть этим кем-то явно предстоит ей. Потом продолжила: – Я устала, голова болит, лягу сегодня у себя, хорошо? Спокойной ночи.

Поцеловала его в щеку, высвободилась из объятий и ушла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Кощей взглянул на лежащее на столе неоконченное исковое. Усмехнулся. Василисины нервы было жаль, и вряд ли все это того стоило, но вышло забавно.

Давно он не развлекался.

Увы, в точном соответствии с небезызвестной пословицей работа волком не была и в лес сбегать не желала. Час потехи прошел, наступило время тяжкого труда. Пришлось вернуться за стол и снова погрузиться в бумаги. Словно птица пролетел мимо его окна вечер: махнул крыльями и был таков, Кощей его даже не заметил. Опомнился, когда часы пробили полночь. Нужно было идти спать. Он закрыл ноутбук и замер, ощутив чужое присутствие. Поднял глаза.

– Ну, здравствуй, Кощей, – вальяжно протянул глубокий томный голос. – Я думала заглянуть к тебе попозже, но ты так любезно пригласил меня на встречу, что я не смогла отказать.

В кресле в углу кабинета лениво полулежала Марья Моревна. Его первая жена.

Кощей резко втянул носом воздух, не почувствовал ничего и позволил себе расслабить плечи. Астральная проекция. Где-то далеко Марья позволила своему сознанию покинуть тело и совершить променад до бывшего мужа. Ах, как романтично. Только вот зря она заняла это кресло: по вечерам, когда он в очередной раз засиживался за бумагами, в нем любила сидеть с книгой или рукоделием Василиса, а теперь он не сможет ей этого позволить.

Марья маняще улыбнулась, и Кощей невольно отметил, что она все так же хороша. Моревна обладала опьяняющей красотой: темной, обволакивающей и обжигающей. Черные матовые волосы стекали за спину в тяжелую длинную косу толщиною с кулак, оттеняя кожу цвета топленого молока, алые губы улыбались обещающе, дразнили черные глаза, обрамленные густыми ресницами. Глухое бархатное темно-вишневое платье с воротником-стойкой и длинными рукавами подчеркивало плавные изгибы фигуры. Раз взглянув на нее, сложно уже было отвести взгляд. Казалось, что видеть ее – жизненная необходимость. О, это была истинно ведьмовская красота. Когда-то Кощею показалось заманчивым обладать ею. Что ж, тогда их желания более чем совпали.

Когда-то он думал, что поймал сладкоголосую Алконост. Но Марья оказалась Сирин.

Кощей откинулся на спинку кресла. Он действительно отправил призыв и ждал ее появления, но в то же время надеялся, что ей хватит ума просто вернуться в Тридевятый и больше никогда не попадаться ему на глаза.