Николай Петрович с Ниной Михайловной категорически восстали против того, что мы Егора заберем с собой.
— Пусть ребенок нормально учится этот год, а Вы устраивайтесь на новом месте. Квартиру пока, в течение года, покупать не надо. Арендуйте и живите. Не понравится, то подберете себе другую. А к сентябрю месяцу следующего года очень многое прояснится. Да и вы на субботу и воскресенье будете приезжать сюда. Здесь расстояние 250 км, а на такой машине это три с половиной часа пути. В плохую погоду приедете на поезде. Если хорошо там устроитесь, то в любой момент можете забрать к себе Егора.
Последний аргумент оказался самым убедительным. Ну, что же, все готово к началу нашей новой жизни. Вечером, когда мы легли спать, Лена очень серьезно спросила меня:
— Ты меня любишь? Как ты представляешь себе нашу любовь? Для меня это очень серьезно и не пытайся отшучиваться или свести весь разговор только на «Да, конечно». Я такого просто не пойму.
Я понял, что для нее этот разговор очень серьезный и от моего ответа зависят наши взаимоотношения в дальнейшем.
— Знаешь Ленушка, может я что-то скажу не по порядку, но ты к этому не придирайся. В моих глазах ты самая красивая и чудесная женщина на свете. Я, когда тебя в палате увидел, то просто обалдел. Понял, что хочу только тебя. Что бы ты находилась рядом. Меня поразил твой ум, знания, умение ладить с людьми, понимать их. Больных и здоровых, молодых и старых. Ты не боишься ответственности. Энергичная. Готова принимать решения и добиваться их исполнения. В нашей семье ты создаешь уют, покой, ощущение своего дома, своей семьи. Ты не даешь или пытаешься не дать делать мне глупости. Где-то встаешь стеной, но в то же время готова на компромисс. Ты у меня партнер, жена, но самое главное ты моя женщина. Ты страстная в постели. У тебя все кипит в руках, ты готовишь, убираешь, заботишься о своих родителях, о Егоре, обо мне. Ты значишь для меня все. Я уже просто не представляю свою жизнь без тебя. Я ведь сходил с ума, когда понял, что могу потерять тебя навсегда. И я просто счастлив, что мы смогли пойти на компромисс. Я не могу тебе словами объяснить то, что я чувствую. Просто ты моя половинка. Потерять тебя — это отрубить половину себя. Вот это то, что я чувствую каждую минуту своей жизни. Я не спрашиваю тебя «Любишь ли ты меня или нет». Я знаю, что если не любишь, то вместе жить не будешь ни одного дня. Давай не будем сомневаться. У нас есть наш сын. Я хотел бы заиметь еще одного ребенка, но это мы уже запоздали. Наш поезд уже ушел.
— Но твой паровоз под парами стоит всегда, — засмеялась Лена. — Если результата нет, то процесс остается.
Дальше говорить стало незачем. Лене мой ответ, судя по всему, понравился. Больше она уточнять ничего не стала. Все последующие дни заняты в повседневных хлопотах, сбору необходимых вещей, для начала новой жизни. Пятнадцатого ноября мы двинулись навстречу новым проблемам и заботам. Два дня занимались поисками квартиры в Академгородке. Поближе к институту. За эти дни Владимир Иванович большую часть своего времени посвятил мне, показывая подразделения института, его корпуса, лаборатории и мастерские.
Трехкомнатную квартиру мы нашли и переехали от Лениного брата, где ночевали. Квартира на четвертом этаже улучшенной планировки. Мебель, посуда, все необходимое для жизни хозяйка нам предоставила. Так, что вопрос благоустройства отпал. Можно даже ничего не привозить. Но свое все-таки лучше и спокойней. Я договорился об аренде двух комнат в главном корпусе института по абсолютно условной цене. Поменьше для меня, побольше комнату для бухгалтера и сотрудников. Сотрудников решили привлекать с Нового года. Главной задачей стала регистрация предприятия, изготовление штампов и печатей, открытие банковского счета.
На внеочередном заседании Ученого совета института сначала выступил Владимир Иванович, а затем уже я. За дни пребывания здесь, я вдруг понял, какую ношу на себя взвалил. С моим заочным образованием и великими сомнениями, я столкнулся с огромным количеством названий, наименований, научных выражений, которых просто не понимал. Надувать щеки и делать умное лицо, многозначительно качая головой, здесь не проходило. Будь что будет. В своей вступительной речи я откровенно признал свою временную безграмотность, но всех уверил, что легко поддаюсь обучению, но очень всех прошу мне помочь и не насмехаться. Кстати, это произвело положительное впечатление. Вполне благожелательно выступило девять сотрудников института. В основном выступали доктора технических наук, руководители проектов и подразделений. Они предложили назвать предприятие «Технический комплекс „Украинские научные разработки“» (сокращенно ТК УНР). Предложили Владимиру Ивановичу дать мне время поработать с четырьмя подразделениями института. По две недели в каждом подразделении. Это даст мне возможность ознакомиться с программами этих подразделений, их материальной базой, сотрудниками, получить хоть какое-то понятие о целях и задачах.
— Хочется верить, — сказали они, — что Вы за эти два месяца освоите «курс начинающего ученого». Без этих знаний нам никогда общий язык не найти.
Вот с этим я согласился полностью. Один из руководителей предложил в конце двухнедельного обучения мне проходить собеседование, на предмет усвоения программы. Но Владимир Иванович выступил против:
— У нас очень много сотрудников, которые не выдержат собеседования после двух-трех лет работы. Нет нужды показывать ему, что он многое не знает.
Один из академиков засмеялся:
— Тут все зависит от того, кто будет принимать зачет и с какой поставленной целью. При таких условиях половину сотрудников можно утопить.
— Но предложенный принцип «ромашки» нам подходит и его можно использовать для нашей практической работы. Эта *ромашка* позволяет использовать общее управление и дает нам свободу действий в распределении инвестиций. Надо только бороться за увеличение самих инвестиций.
Все выступающие как один предложили генеральным директором этого предприятия Владимира Ивановича, а исполнительным директором меня.
— Во главе должен быть уважаемый товарищ, которого знают все. Работать будет Рубин, а подписывать решения, принимать итоги работы, распределять долевое участие, быть судьей в спорах с иностранными компаниями может только непререкаемый авторитет. Да и доверие к такой организации резко возрастет. Думаем, что это и обсуждать не надо.
Владимир Иванович понимал, что это наиболее правильный вариант и возражал недолго. Такое решение Ученый Совет института поддержал единогласно. Что бы уменьшить расходы в штат ввели пока двух человек — бухгалтера и меня. Руководители подразделений, посоветовавшись, приняли решение создать фонд помощи для ТК УНР в размере ста тысяч гривен. Мы с Виктором Ивановичем и еще его один заместитель, в Уставной фонд внесли по десять тысяч гривен. Это официально. А неофициально от Владимира Ивановича и его заместителя я деньги брать наотрез отказался. Хватит на первые полгода и тех денег из фонда помощи. Тем более, после совещания все высказали мнение, что за полгода все будет ясно, но за расходованием средств они будут следить. Я рассмеялся и поклялся у себя и своих не воровать и не присваивать наши деньги.
Бухгалтера я отыскал по объявлению в газетах с четвертой попытки. Чуть меньше сорока лет. Маленькая, хрупкая. Холостячка. Очень симпатичная. С пятнадцатилетним стажем работы. Из них восемь лет главным бухгалтером предприятия, которого просто обанкротили. Она представила очень положительные характеристики с предприятия. Детей нет. Муж два года назад нашел более молодую и успешную. Живет одна в однокомнатной квартире. Это подарок Господа Бога. Хотя никаких задних мыслей у меня нет. Видно, работник хороший и опытный. Поэтому я и подписал ей заявление. Уже на следующий день она приступила к работе. Все вопросы по регистрации она с меня сняла. По стилю работы напомнила мне моего бывшего бухгалтера Куца, но только в юбке.