— Изабель заболела, а потом умерла. Фарлан не смог принять, и… — из стальных, почти прозрачных глаз полились слезы.

Как бы Аккерман не старался их сдержать, у него ничего не получалось. Как же он ненавидел такие моменты. Ненавидел показывать свою слабость. Но на памяти Ханджи этот злобный карлик заплакал впервые. Она никогда не видела такого отчаяния и боли в его глазах, которые он тщетно пытался от нее скрыть.

Без лишних слов девушка подошла и крепко обняла друга. Тот, как ни странно, не оттолкнул, как делал это обычно, а лишь уткнулся лицом в плечо так, чтобы она не могла видеть его слез. Через некоторое время судорожное всхлипывание затихло. А потом раздался тихий голос, приглушенный одеждой.

— Мы с Фарланом пытались достать деньги на ее лечение, но нас поймали люди Смита. Он предложил работать на него. Выбора особо не было: либо соглашаемся, либо нас медленно убивают. А когда она умерла, тогда я решил уехать. Мне надо было побыть с собой наедине. Но чертова златовласка не позволила, возомнив себя непойми кем. Добавил в договор пару пунктов, заставил подписать, и вот он я, — от горечи и грусти, звучащих в голосе, не просто зубы сводило, хотелось на стенку лезть.

Теперь для Ханджи все встало на свои места. Вот почему перед своим отъездом он так часто пропадал и ходил как в воду опущенный. Чертов Аккерман.

— Я понимаю, что тебе больно, но ты бы мог поделиться и не тащить это все в одиночку.

Леви отстранился и посмотрел на нее своим обычным холодным взглядом. Если бы не покрасневшие глаза, можно было бы подумать, что все, что сейчас произошло — плод воображения безумного доктора.

— Это только мои проблемы и никого больше они не касаются, — произнес парень, чеканя каждое слово.

— Как скажешь, — согласилась Ханджи, понимая, что больше от друга ничего не добьется. По крайней мере пока.

— Ой, совсем забыла. Помоги мне переложить тело в лаборатории на диван. А то очнется и впадет в панику, еще мое оборудование побьет, — хихикнула очкастая, задорно сверкнув глазами.

И тяжелая душащая атмосфера в кухне разом пошла на спад.

— Кстати, как его зовут хоть?

— Не знаю, — пожал плечами Леви, — было как-то не до знакомства.

Стеклышки очков загадочно сверкнули в огнях заходящего солнца, губы расплылись в улыбке.

— Как скажешь. Ну что, пошли, — и они покинули кухоньку с недопитым жасминовым чаем на столе и витающими в воздухе, едва различимыми словами недавнего разговора.

Солнце почти ушло за горизонт.

========== 3. Странности ==========

Эрен не помнил, как пришел в себя. Просто в какой-то момент темнота стала другой. Такой, которая бывает, когда лежишь с закрытыми глазами. Он сразу же поспешил проверить свою догадку. Пришлось приложить некоторые усилия, но попытки с четвертой у парня получилось разлепить глаза.

Зрение было нечетким, и разобрать, где находится, он смог лишь после нескольких минут бесцельного изучения потолка. Не способствовал ознакомлению с пространством и полумрак комнаты.

Единственное, что он знал наверняка, так это то, что сейчас он точно не у себя дома. А еще — что его ранили, о чем услужливо напоминала тупая пульсирующая боль в животе. И слабость. Чудовищная слабость во всем теле без возможности пошевелить хоть чем-нибудь. Хотя при определённых усилиях пошевелить рукой все же можно было, вот только желания этого делать не наблюдалось. Когда очертания комнаты наконец обрели четкость, Эрен предпринял попытку осмотреться.