Мальчик не понимал, о чем говорят родители, но такая теплая улыбка на их лицах просто не могла оставить маленького ребенка равнодушным, и он тоже сидел, улыбаясь во все немногочисленные зубы, со всей искренностью, на которую только был способен. Тянул маленькие руки то к маме, то к папе, то к обоим, доверчиво утыкался лбом в изгиб шеи, ногу, живот и вообще во все, до чего мог дотянуться, пытаясь таким образом выказать свою причастность к общей радости.

Вокруг пели птицы. На дворе стояло жаркое лето. По лазурному небу лениво плыли барашки облаков. Парнишка с радостным хохотом сорвался с места, убегая от шутливо догоняющего его отца, и спрятался от того в небольшой норке между холмов, поросших густой травой. Вдруг неловко повернулся и провалился в комнату.

Вокруг него оказались стены, по которым плясали языки пламени, готовые вот-вот перекинуться и впустить в свои объятия мальчика, но пока лишь немного обжигая прикосновениями. В комнате ничего не сгорало. Картина с полуобугленной пылающей рамой так и оставалась сгоревшей лишь на половину. Старинный комод тоже пылал, но не превращался в угольки. Ковер, кровать, шкаф — все горело, но не сгорало. Черный дым поднимался к потолку, грозясь вскоре заполнить собой всю комнату.

Радость в глазах ребенка быстро сменилась растерянностью, а затем – ужасом. Он не понимал, где очутился, и отчаяние накрыло его с головой. Дым душил, не давая нормально вдохнуть. В голове все шло кругом.

Вдруг перед глазами всплыло лицо отца. «Что ты наделал, Эрен?». На лице отчетливо различались отчаяние и злость, даже ненависть. Отец яростно замахнулся, ударив наотмашь сына по щеке. Из глаз того брызнули слезы от обиды и непонимания. Почему папа ударил его? Что он сделал не так? Мальчик упал на колени, бесшумно рыдая. На лице четко прорисовывался отпечаток ладони, красной краской окрасив смуглую кожу.

Слезы в какой-то момент просто закончились, и в тишине, разбавляемой лишь потрескиванием огня, слышались только судорожные всхлипы. Постепенно стало нечем дышать. Дым, застилающий комнату, заставлял непрерывно кашлять, заполняя легкие. Комната закружилась. Глаза закатились и мальчик упал на пол.

Нестерпимая жара и запах дыма резко сменились жутким холодом и спертым воздухом мрачного зала без мебели, с голыми стенами. Через какое-то время паренек пришел в сознание, открыв изумрудные глаза, цвет которых выглядел тусклым на фоне покрасневших от слез и едкого дыма белков.

Ребенок зябко обнял себя за плечи, стараясь сохранить остатки тепла. Он повертел головой из стороны в сторону, пытаясь определить, где находится, но это ему не помогло. Мальчик раньше никогда не бывал в помещениях, как это.

Он нерешительно двинулся вперед в надежде найти выход, но вместо двери наткнулся на женщину. Она лежала на полу, волосы каштановым ореолом разметались вокруг головы, а некогда яркие зеленые глаза безжизненно смотрели в никуда.

«Мама» — крикнул он изо всех сил, кидаясь к телу женщины. Но та не пошевелилась — она уже давно была мертва, и окрики сына никак не заставили бы ее вернуться к жизни.

«Мамочка, пожалуйста, очнись! Мама!» — умолял мальчик, не понимая, что для нее уже все кончено.

«Это все из-за тебя, Эрен» — внезапно донесся до него звонкий голос отца. Эхо пустующего помещения повторило эту фразу снова и снова, сжимая и глотая буквы.

Мальчик повернул голову и заплаканными глазами посмотрел в теперь уже холодные, ненавидящие песочные глаза мужчины, стоящего напротив него со скрещенными на груди руками.

«Это все из-за меня, — эхом пронеслось в его голове, — мама погибла из-за меня. Я только хуже делаю.»

Он нерешительно поднялся на ноги и спиной отошел назад, не отводя глаз от отца, но на что-то наткнулся и упал прямо в ноги бледной худой девочки с волосами цвета воронова крыла. Она серьезно посмотрела на мальчика серыми глазами. «Я верила тебе, а ты меня подвел» — с упреком произнесла она.

Мальчик посмотрел на нее раскрывшимися от страха глазами, на которых сами собой навернулись слезы. Он отвернулся, закрывая лицо руками и утыкаясь ладонями в колени. Его тело сотрясало рыдания.

Вокруг стало еще более темно и холодно, изо рта вырывался пар, порывы ветра разметали каштановые пряди, а зеленые опухшие глаза невидяще смотрели в пустоту.

***

Уже не мальчик — парень сидел, обняв колени руками. Губы беззвучно раз за разом повторяли одну и ту же фразу «Простите, я не хотел… я… я не хотел».

Парня кто-то упорно тряс за плечо, но он лишь отмахивался, не желая покидать холодную темноту. Он это заслужил. Это все из-за него, он во всем виноват. Он все это заслужил. В голове билось лишь одно желание — покончить со всем этим. Но он не может.