Книги

Хюбрис, или В тени маяка

22
18
20
22
24
26
28
30

– У меня для тебя две новости, старичок, причем обе хорошие. Первая: Мариус сдох. Окончательно. И поделом: нечего перехватывать сменщиков. Но что возьмешь с профоса, правда? – Кажется, Райхель подмигнул. Не уверен. По его грубо вытесанной роже нельзя было понять, то ли он издевается, то ли серьезен, как проповедник.

– Какого еще профоса?

– Ну ты даешь, сказочник… Профос – это палач на судне. Кто такой палач, надеюсь, знаешь? – Он в очередной раз отхлебнул белой мерзости из стакана. Как по мне, так Йоост гораздо больше годился на роль палача, но ведь я – возможно, на свое счастье – еще не был знаком с остальными членами команды.

А Райхель между тем продолжал:

– Ты думал, что, пока продолжается плавание, наказание откладывается на неопределенный срок? Нет, старичок, иначе слишком многие предпочли бы болтаться в море до скончания века и не сходить на берег… Кстати, вторая новость: ты сможешь сойти на берег. Твое плавание закончилось.

Я не знал истинного значения последней фразы (прозвучала она довольно зловеще), поэтому не обрадовался. Все могло обернуться очередной ловушкой. Или шуткой еще одного простого моряка, отчаянно скучающего за бутылкой кефира, несмотря на общество юной девы, которая вылизывала ему ухо.

Я почти пожалел о том, что напился, как будто дело было только в водочном тумане, коварно скрывшем от меня недостающие части головоломки. И все же я был не настолько пьян, чтобы попасться на удочку и спросить, где и когда я смогу сойти на берег. Но были и другие вопросы – один, мне казалось, достаточно хитрый.

– Ты уже видел Хендрика?

– Само собой, Илайя.

– Какого из них?

– А какого видел ты?

Глухая стена. Мои разговоры с людьми из команды «Голландца» напоминали блуждание в лабиринте, ходы которого неизменно заканчивались тупиками. А иногда в тупике я натыкался вдобавок на кривое зеркало – наверное, для смеха. Только хотелось плакать. Может, так и задумано? И все же с Райхелем мне было не в пример легче, чем с другими. Как ни странно, с ним я чувствовал себя в относительной безопасности. Скажу больше, я испытывал к нему симпатию. Возможно, это начинал проявляться стокгольмский синдром, но не исключено, что причина крылась в ином: я действительно был его сменщиком. Родство душ? Ну-ну, посмотрим, чем еще обрадует «родственничек».

За Райхелем дело не стало.

– Если хочешь, она тебе погадает.

Сначала мне показалось, что я ослышался.

– На кой черт мне это?

– Я бы на твоем месте не пренебрегал ничем, что может изменить судьбу.

– По-твоему, гадание влияет на судьбу?

– Ты ведь не на суше, Илайя. Когда до тебя наконец дойдет?

Девица вела себя так, словно разговор ее не касался. Похоже, Райхель немного устал от нее и решил сплавить хотя бы на время. Что ж, услуга за услугу.