Поскольку наиболее выступающей частью тела лысого было брюхо, с него-то «ланцет» и начал. Он распорол его почти незаметным для моих глаз вертикальным ударом, и брюхо раскрылось, словно разрезанная надвое огромная медуза. Лысый еще не успел понять, что произошло, и все-таки ткнул в «патологоанатома» электрошокером.

Вспыхнула и погасла электрическая дуга, оставив на сетчатке тлеющие кислотно-синие пятна. Запахло одновременно озоном и горелым мясом. Но разряд при напряжении несколько сотен тысяч вольт произвел на «патологоанатома» не большее впечатление, чем прикосновение к пальчиковой батарейке. На его лице не дрогнул ни один мускул. Он продолжал разделывать пока еще стоящего толстяка так, словно тот был его клиентом в мертвецкой. И это заняло какие-нибудь три-четыре секунды. Я не успел вытереть обильно выступивший на лбу холодный пот, а все уже было кончено. Лысый превратился в анатомическое пособие.

Как это ни поразительно, мальчишку, зажатого до некоторых пор в судорожном объятии, смертоносное порхающее лезвие ни разу не задело. Ощутив свободу, он вырвался и повернулся ко мне лицом. В этот момент я впервые увидел его глаза, затянутые мутной пленкой, под которой невозможно было различить зрачки. Немой укор явной слепоты… Словно в трансе, я нагнулся и поднял темные очки.

Тем временем «ланцет» уже заскользил к кабине грузовика. По-видимому, водитель тоже на какое-то время впал в ступор от происходящего, но теперь пришел в себя и, со скрежетом врубив передачу, резко рванул с места. В случае наезда бампер должен был, по меньшей мере, сломать «патологоанатому» тазобедренные суставы, однако тот немыслимым образом избежал удара и, как оказалось, еще и выдернул из-под колес мальчишку.

Грузовик развернулся с заносом; свет фар ударил мне в лицо. Зажмурившись, я понял, что на этом моя поездка может закончиться, – «патологоанатом» находился всего в нескольких шагах от меня, и я не знал, усматривает ли он какое-либо различие между мной и «пижамами». Прошла секунда… вторая… третья… а я все еще был жив. Стоял, невольно втянув голову в плечи, и прислушивался к удаляющимся завываниям двигателя, но гораздо более напряженно – к звукам, что раздавались поблизости. Вполне допускаю, они мне только чудились.

Стало совсем темно. Я вспомнил о фонарике, который сунул в задний карман перед тем, как решил прикончить бутылку. Батарейки подсели, но главное я увидел.

«Ланцет» исчез. Кроме меня, слепого и Зака, на дороге никого не осталось. Я имею в виду, из живых. При этом, если мне не изменяло зрение, Зак спрятался под «ниссаном» и лишь робко выглядывал оттуда, что само по себе было весьма странно. Избавленный от созерцания кошмарных останков, мальчишка вел себя гораздо деятельнее. Он на ощупь нашел свою трость и теперь разгуливал по выпущенным кишкам лысого, разыскивая очки.

– Эй! – окликнул я его. – Стой на месте. Сейчас я к тебе подойду.

Он остановился и задрал голову, словно вынюхивал воздух.

– Так, значит, это не вы… Здесь есть еще кто-нибудь?

– Уже нет.

– Уже?.. Как он выглядел?

– Кто?

– Тот, кто меня спас.

– Как тебе сказать… – В самом деле, попробуйте описать «патологоанатома» в двух словах. И все же имелась особая примета, которая поразила меня сильнее прочего. – Он все время улыбался.

– Это был Йоост!

Я вложил очки мальчишке в руку. Вблизи его глаза выглядели как две закопченные стекляшки, вросшие между полураскрытыми веками. Он надел очки и побрел рядом со мной, постукивая по дороге тростью. На первых метрах наконечник трости то и дело попадал в мягкие и полужидкие субстанции, выпавшие или вытекшие из трупов. Я предпочитал не смотреть. Минута казалась подходящей для доверительной беседы.

– Ты, кажется, говорил, что Йоост – это кто-то из твоего сна?

– Да, во сне я его видел.

– А меня ты тоже видел?