— Кто это был? — спросил он.
— Барон Роксол.
— Я так и не сшил ему башмаки, — начал Лука, но его тут же сразил тяжелый приступ кашля.
— Он ушел. Все в порядке, — проговорила Элизабет, ласково гладя его волосы.
— Но ведь барон заплатил мне вперед.
— Все хорошо.
— Ты отдала мои инструменты?
— Нет. Другое.
— Тогда что?
Элизабет взяла его слабую руку в свои ладони и с любовью посмотрела в глаза. Она продолжала любить Луку так же сильно, как и много лет назад, когда он, как благородный рыцарь, отважно спас ее от ужасной участи. Она всю жизнь мучилась виной, что не смогла подарить ему ребенка. И вот сегодня пришлось бросить кость в пасть волку, чтобы ее дорогой возлюбленный Лука мог умереть в своей постели.
— Книгу, — сказала она. — Я отдала ему книгу.
Лука прикрыл слезящиеся глаза и, издав похожий на всхлипывание звук, откинул голову на подушку.
19
Уилл проснулся и сразу ощутил знакомые признаки похмелья. Налитая свинцом голова, сухость во рту и ломота во всем теле, как при гриппе. Омерзительно. Он начал проклинать себя за слабость, а когда заметил стоящую у кровати на четверть полную бутылку, зло уставился на нее.
— Какого черта ты сюда забралась?
Первым побуждением было вылить содержимое в раковину, но этот напиток ему не принадлежал. Уилл прикрыл бутылку подушкой, чтобы не видеть. А потом он вспомнил остальное и расстроился окончательно. То, что он был в отключке, оправданием, конечно, не служило. Да, он изменял бывшим женам, подружкам, женщинам. Но никогда не изменял Нэнси. И потому чувствовал себя полным дерьмом.
Она вчера прислала сообщение. Надо ответить. Как?
Уилл принял душ, почистил зубы и взял телефон. В Нью-Йорке было еще рано, но он знал, что Нэнси уже встала кормить Филиппа.
— Привет, — произнесла она. — Решил позвонить?
— Ты удивлена?