– Я знаю одно: вместо того чтобы отомстить подлым арлингам, лично возглавив армию, ты продолжаешь трусливо строить никому не нужную стену. Золота, потраченного на твою затею за все эти годы, с лихвой хватило бы на войско, способное поставить на колени даже веспийские легионы. – С этими словами Кормак ухватил лежащий на столе эльфийский кинжал и с яростью вонзил его в столешницу. Махнув рукой выглянувшему на шум стражнику, король усилием воли сдержал приступ гнева.

– Тебе все не дает покоя слава предков. Хочется пойти побряцать оружием? Так в чем же дело? Забирай своих голодранцев и вали отсюда на все четыре стороны! Лично мне покой Иберии дороже трофеев, оплаченных кровью ее жителей.

– Как был слюнтяем, – скривился рыжеволосый, – так им и остался. Каким местом думал отец, когда назвал тебя избранным? Я ведь все тогда рассчитал. Не явись ты в последний момент, дар богини обязательно был бы моим.

– Я помню, как получил метку. – Голос его величества эхом отразился от каменных стен. – И отлично помню, чье место я занял. Место Торвина Серого. Я слишком хорошо знаю тебя, брат, чтобы понимать, какая именно «случайность» заставила отличного наездника свалиться с седла. И слава богам, что отец тоже понял это. Ты смеешь говорить мне о потере памяти? Да будет тебе известно, что только память о случившемся помогла мне годами сносить все те безумства, которые ты вытворяешь. А теперь убирайся, убийца, уходи, пока во мне осталась хоть капля любви к такой твари, как ты! Уходи и больше не возвращайся! – с этими словами Ругар резко отвернулся к окну и потому не заметил, как Кормак неуловимым движением достал из-за пазухи кожаный кисет и метнул щепотку синеватого порошка прямо в пылающий камин. В наступившей тишине было слышно, как трещат, догорая, березовые поленья, распространяя легкий, почти незаметный запах. Когда за рыжеволосым громко хлопнула дверь, Ругар повернулся, глубоко вздохнул и тяжело опустился на освободившийся стул. Взгляд его упал на острое лезвие, хищно торчавшее из древесины. Потянувшись к нему, король ощутил странное головокружение, сменившееся внезапным удушьем.

Его нашли утром лежащим ничком на дубовом столе. Неподвижный, будто спящий, гигант сжимал в огромном кулаке глубоко воткнувшийся в дерево эльфийский клинок. Раздвинув придворных, в зал торопливо вбежал Трай. Гримаса ужаса исказила его морщинистое лицо при виде исполинского тела. Дрожащими пальцами он слегка коснулся шеи Ругара, словно надеясь на то, что все происходящее является одной нелепой ошибкой. Потрескавшиеся губы лихорадочно шептали слова молитвы в ожидании чуда. Чуда не произошло, но внезапно, ощутив пальцами странную шероховатость холодной синюшной кожи, Огненный нахмурился и завертел головой, словно пытаясь что-то мучительно вспомнить. По мере понимания его глаза налились кровью.

– Это убийство! – Властный рык жреца заглушил сдавленные всхлипывания окружающих.

– Да, убийство, и мне известно, чьих рук это дело. – Не менее властный голос заставил всех повернуться к дверям. Там, сжимая в правой руке обнаженный меч, стоял Кормак. Левая рука обвиняюще указывала на кинжал, украшенный замысловатыми эльфийскими письменами.

– Но ведь вы сами… – пролепетал один из стражников. Договорить ему не удалось, сталь взвизгнула, разрубив беднягу почти пополам.

– Кто еще хочет сказать слово в поддержку собак из Арлинга?

При виде свирепого оскала большинство придворных испуганно потупились.

– Король поверил Ивару. – Единственным, кто твердо встретил взгляд пылающих, глубоко посаженных глаз, был Огненный.

– Король теперь я. – Эти произнесенные с неприкрытой угрозой слова заставили всех присутствующих покорно опуститься на колени. Всех, кроме верховного.

– Ты еще не коронован, принц. Боги еще не сказали своего слова.

– Боги пусть приказывают мертвым. – Кормак кивнул в сторону трупа. – Коронация состоится через неделю после погребения. Вечером жду тебя на малый совет, жрец. Хотя можешь и не приходить. Это ничего не изменит.

Тело Ругара обмыли, густо смазав дорогими маслами. Затем, облачив в лучшие парадные одежды, его положили внутрь палатки, установленной на тридцативесельном драккаре. Пальцы рук были унизаны золотыми перстнями. В руках его, сложенных на груди, покоился огромный двуручный фламберг, слегка прикрытый парчовой тканью. Вокруг на начищенной до блеска палубе лежали посмертные дары, достойные почившего правителя Иберии.

Горы золота и драгоценных камней сменяли сверкающие на солнце доспехи и редкие ткани. У самого изголовья неподвижно сидел, запустив пальцы в растрепанную поседевшую голову, начальник королевской стражи. Всклокоченные волосы грязными прядями лежали на его спине и плечах. Две дорожки слез выделялись на морщинистом обветренном лице. Остальные проходили, низко кланяясь усопшему, и только Неспящий упрямо продолжал нести последнюю стражу возле своего господина. Господина, которого он не сумел спасти.

– Друг мой. – На голову Дрофана легла мозолистая ладонь. – Не вини себя в его смерти. Даже боги не предвидели такого исхода. Зато король умер, сжимая оружие в руках, и сейчас, должно быть, весело пирует за одним столом с Варданом.

– Ты не понимаешь, Трай. – Дрофан поднял искаженное горем лицо. – Он тихо умирал, а я спокойно стоял за дверью! Обычно я проверяю покои каждые три часа, а тут решил не тревожить покой повелителя после тяжелого разговора с братом.

– Тяжелого разговора? – напрягся верховный.

– Да, они орали друг на друга так громко, что стены сотрясались. Потом Кормак выскочил из королевских покоев словно ужаленный. И больше к королю никто не входил. Как убийца смог просочиться через выставленную мной охрану, до сих пор ума не приложу. Проклятие! За все те годы, что я верой и правдой служил его величеству, мой дар помог мне предотвратить не одну сотню самых изощреннейших покушений. Ведь умение не спать неделями без какого-либо вреда для здоровья стало одной из причин моего назначения на этот пост. Впервые я не успел тогда, на пиру в Хрустальном замке. Но эльфа я хоть видел. А то, что случилось прошлой ночью, просто не укладывается в моей голове. Такой позор можно смыть только кровью. Верховный, я решил остаться на драккаре, чтобы вместе с королем подняться в чертоги Вардана и там вечно охранять его душу.