– Ваше святейшество, я считаю своим долгом уважить всех стариков империи и вас, конечно, в первую очередь, но сейчас не об этом.
– Шучу, не обращай внимания. Продолжай.
– Император не вмешивается в дела церковного управления, а патриарх не вмешивается в государственные дела. При этом государство покровительствует Церкви, а Церковь духовно окормляет государство. Церковь может судить императора, если вопрос касается чистоты его вероисповедания, а так же имеет право ходатайствовать перед императором по любым вопросам, имеющим нравственный или духовный аспект. Духовенство выделяется в отдельное сословие и подпадает под действие только сословного законодательства.
– Льготы нам дашь? – хитро улыбнулся патриарх.
– Не дам, ваше святейшество, – в тон ответил император. – Сословное законодательство будет суровее, чем общегражданское. Например, за убийство или кражу священника накажут вдвое суровее, чем рядового подданного. Некоторые деяния, которые общегражданским законодательством не будут рассматриваться, как преступление, церковным сословным законодательством будут криминализованы. Например, прелюбодеяние и некоторые иные пакости, список которых, я полагаю, вы поможете мне составить.
– Как наказывать-то собираешься?
– Надо тюрьмы строить, – вздохнул император. – Во времена пресвитера преступности не было, во время войны преступникам просто рубили головы. А теперь преступность есть, а войны-то уже нет. Построим тюрьмы, куда будем помещать преступников на разные сроки. Впрочем, некоторым, самым страшным преступникам, всё же придётся рубить головы.
– Жизнь – Божий дар, а ты собираешься лишать людей этого дара в мирное время?
– А будет ли наше время совсем мирным хоть когда-нибудь? Знаете, какие бывают преступники? Вот завелась у нас банда, грабят, убивают, кровь льют потоком, короче, ведут свою маленькую войну. И государство тоже объявляет банде войну. И что потом делать с такими бандитами? В тюрьмы отправить? Нет, таких мы будем казнить. Может быть, когда-нибудь и отменим смертную казнь, но сейчас это невозможно.
– Никогда об этом не думал. Пожалуй, ты прав. Да вот насчёт тюрем. Мне докладывают, что численность монахов у нас сократилась как минимум раза в три, монастыри стоят почти пустые. Иные монахи погибли, как мученики, иные отреклись от веры и подались к безбожникам, иные хоть и не отреклись от веры, но отреклись от монашеских обетов, когда жизнь изменилась.
– Но пройдёт время и монастыри снова наполняться.
– Нет, ваше величество, столько монахов, сколько у нас было, теперь уже не будет никогда. Полагаю даже, что столько и не надо. Монашество – уникальный жизненный путь. Очень тяжёлый путь. Не у многих есть призвание к монашеству. А на закате иоанновской эпохи монастыри у нас расплодились в количестве, прямо скажем, избыточном. Тогда была другая реальность, жизнь в монастыре была приятной и необременительной, многие шли в монастырь ради лёгкой жизни. Но война подвела черту под той реальностью. Монастырская жизнь будет суровой, тяжелой, для большинства – невыносимой. Об этом я лично позабочусь. Мы не позволим монастырям наполняться тунеядцами. Так что монашествующих много не будет, большинство монастырей Церкви не потребуется. Мы передадим их государству, а вы можете некоторые из них использовать под тюрьмы.
– Принято.
– И вот ещё что, государь. Ваша мысль по поводу сословного законодательства мне понравилась, но давайте доведём её до логического завершения. Пусть и тюрьмы будут сословными. Не гоже попам, даже самым скверным, отправляться в общие тюрьмы. Мы уже договорились о том, что церковное законодательство будет суровее общегражданского, так что я отнюдь не ратую за поблажки преступным попам, церковная баланда будет пожиже, чем в обычной тюрьме. Но тут вот какое дело. Сам видишь, сколько врагов Церкви сейчас повылезало из всех щелей. Надо укреплять авторитет Церкви. Для этого надо избавляться от скверных священников. Но если они пойдут публично и гласно в общие тюрьмы, это будет подрывать авторитет Церкви. Каждый такой случай наши враги будут использовать для антицерковной пропаганды. Получается замкнутый круг. Для того, чтобы Церкви укрепиться, ей надо очиститься, но, очищаясь у всех на глазах, она ослабляется. Если же священники будут судимы закрытым церковным судом, а потом отправляться в закрытые церковные тюрьмы, мы сможем избежать негативного общественного резонанса.
– Понял. Всё правильно. Разрешаю.
– Кроме того, жизнь в церковной тюрьме будет организована не как в общей, а по типу монастыря: непрерывные богослужения и тяжёлый физический труд. Преступного священника необходимо не только наказать, но и дать ему возможность вернуться к Богу.
– Вы смотрите глубже меня, ваше святейшество.
– Не льсти мне, это тебе ни в чем не поможет, – добродушно улыбнулся патриарх. Давай-ка к главному перейдём. Каким будет статус христианства в империи?
– Ни в коем случае не государственная религия, потому что это означало бы подчинение государству, мы договорились этого избежать. Христианство получит статус основной религии, религии большинства.
– А как же другие религии? – опять улыбнулся патриарх.