Через час все было кончено. Конники прочесали местность, благо она была плоской, как стол, и добили беглецов.

— Мой князь, надо головы всем отрезать, — сказал Макс.

— Зачем это? — удивился Ахемен.

— Пирамиду будем из голов строить.

— Да ты больной ублюдок!

— Князь, с тобой говорит голос бога Ахурамазды. Режьте головы и стройте пирамиду лицами наружу. Скрепляйте глиной. На вершину ставьте голову командира, лицом к Аншану, — Макс повысил голос, и посмотрел Ахемену в глаза.

— Да нет, хорошая мысль, я уже понял, — пошел тот на попятную. — Они нас теперь будут бояться до усрачки.

— Да, и самое главное, чтобы они не сразу узнали, как мы воюем.

— А то что будет? — спросил Ахемен, уже считавший себя повелителем мира.

— Копья будут длиннее, а шеренга будет не в три ряда, а в десять. И все.

— А ведь точно, — задумался перс. — Эй, лодыри, таскаем головы, да поживее!

Пирамида получилась на загляденье. Макс украл идею у Тимура, но ведь мысль-то была хорошая, грех не воспользоваться. Даже персы смотрели на нее с плохо скрываемым страхом, хватаясь за амулеты на шеях и поминая злых духов.

— Воины! — прокричал Макс. — Эти люди пришли убивать нас. И это зло. Мы их наказали, и это добро. Эта пирамида устрашит их, они не пойдут воевать с нами, и останутся живы. Поэтому эта пирамида, хоть и страшна, как моя жизнь, но угодна богу, потому что она есть воплощение добра.

Персы задумались, такая логическая цепочка была для них внове. Макс, сам того не понимая, внедрил в этот мир философскую концепцию «малое зло во имя великого добра», и у него получилось. Воины расслабились, заулыбались, но ночевать ближе, чем на полдня пути от этой инсталляции отказались наотрез.

Через две недели. Аншан.

— Мой повелитель, — начальника стражи трясло от страха. Сообщать плохие вести высокому руководству всегда считалось плохой приметой потому, что после этого могло резко ухудшиться самочувствие, вплоть до летального исхода. — Наша тысяча воинов погибла. Вся. До последнего человека.

Наместник, поглощавший немыслимо редкую, и настолько же немыслимо дорогую рыбу из Средиземного моря, поперхнулся.

— Что значит, погибла вся? Персов было сто, а этих тысяча?

— Да, мой повелитель.

— Как это могло случиться?