– Подойдёт. За ужином соберёшь своих и выпьешь за всех погибших. Ты понял? За всех! Уважение к погибшим, даже к врагам, укрепит твой авторитет. Много не пейте! Две-три чашки – не больше, завтра много дел. Закончишь с делами, проведай раненых, для них ты теперь и атаман, и отец родной.

Постарайся стать для них не просто командиром, а отцом-командиром, тогда они пойдут за тобой и в огонь, и в воду.

Ло Ю понятливо кивнул и пошёл отдавать распоряжения.

– Иваныч! Как убитых похоронят, проверь ворота.

– Сделаю, – кивнул вахмистр.

Расположившись среди казаков, Андрей с удовольствием отметил спокойную деловитость станичников. Кто-то разжигал костёр, кто-то принёс воду для котла, кто-то чистил оружие.

Санька Волчок и Петр, привычно цепляя друг друга, заставляли остальных казаков довольно скалиться. Пронырливый Стёпка Стецюк, совмещающий обязанности рядового бойца и полевого кашевара, где-то добыл половину туши годовалого кабанчика. Котёл с кухни фанзы он забрал ещё два дня назад, сказав, что есть их хунхузскую писчу он не желает, поэтому готовить казакам будет сам. Припахав себе на помощь двух китайчат, он бессовестно помыкал ими.

Подошёл вахмистр и сунул Андрею кружку.

– Ханша или Байцзю? – понюхав терпко пахнущее пойло, не то спросил, не то констатировал Андрей.

– Байцзю. Нормального самогона китаёзы делать не умеют, но и за эту сивуху спасибо, – ответил вахмистр, опрокидывая в рот напиток.

– Пьёте? – улыбаясь, спросил подошедший Ивантеев.

– Так, стресс снимаем, – лениво ответил Андрей, – будешь?

– Наливай!

– Иваныч, плесни Сергею Вячеславовичу разговорной водички.

– А нам не жалко, – прогудел тот, щедро наполняя кружку штабс-капитана.

– Ну, други, давайте помянем хунхузские души, да хранит их Гуань Ди! – поднял кружку Ивантеев.

– Давай! – согласился Андрей.

– А нас опять пронесло, – ни к кому не обращаясь, проговорил вахмистр, – везучий ты, Андрей Иннокентьевич. Все казаки в твою удачу верят, да и я, старый, тоже, – поднимая кружку, сказал он, – за тебя! – и, выдохнув, выпил сивуху. – А знаешь? – повернулся он к Андрею, – я ведь сначала насчёт тебя сильно сомневался, особенно когда тебя на полусотню поставили. Думал, придётся за тобой горшки выносить да сопли подтирать. А теперь горжусь!

Горжусь, что служу под твоим началом, хоть и годков мне уже немало.

Давайте ещё по единой и пойдём поснедаем.