А вот мне забот прибавилось.

Эмили оказалась драконицей просто… слово как зашуганной и подобрать не смею.

Однажды, она лежала на печи, наблюдая, как Лисс готовит для всех нас обед. Я вошла на кухню и замахнулась, чтобы взять с полки, которая находилась над печью банку с сахаром. Дети насобирали клубники и принесли мне, чтобы я посыпала сахаром. Понравилось им такое сочетание.

И в этом момент, Эмили, что мерно лежала на печи, вдруг вздрогнула, сжалась вся, прижала ушки к голове и заскулила:

— Пожалуйста, Хозяйка, не бей меня… Если я провинилась, то скажи в чём…

В тот момент, я пожалела, что не оторвала тому чудовищу собственными руками его мужское хозяйство, потому как его ему приделали явно по большой ошибке.

Драконица долго приходила в себя. Подобных случаев было много. Натерпевшись за много лет от человека, который должен был стать другом и соратником, она и представить не могла, что может быть и другое отношение…

Мы вместе с Гарри вели с ней долгие беседы. Иногда звали и Перри в помощь. Было ясно одно — Эмили нанесли травму, от которой она будет долго исцеляться. Её самооценка была на таком нуле, точнее минусе, что мне плакать хотелось. Гарри тоже отмечал, что драконы по своей сути очень наглые, самовлюблённые существа, но в случае с Эмили всё было совершенно наоборот.

Перри стал нашим ежедневным гостем.

Я с первого дня поняла, что он решил ухаживать за моей помощницей. Спасибо ему хоть за то, что он не напирал и не спешил. Он рассказывал ей о своём служении инквизитору, о боях, о разных случаях, в которых они с Джоном оказывались. В лицах рассказывал ей о столице и тамошних людях, тем самым вызывая у Эмили смех.

Я ни капли не пожалела, что Эмили стала моим вторым фамильяром. Гарри не возражал и даже наоборот, говорил, что так даже веселее и лучше. Он — голова, точнее мозги, а Эмили может делать то, что ему недоступно — защищать. Драконы имеют боевую форму и в случае опасности, что грозит их хозяину, они становятся настоящим смертельным оружием.

Но я даже представить не могла, как Эмили может стать смертоносной драконицей, когда она от любого жеста, взгляда и шороха вздрагивала и пригнула вниз голову… Тот гад заставлял её прогибаться в любых ситуациях и каждый раз, я молила, чтобы он страдал — долго, мучительно и каялся…

Но даже в этом случае я не могла простить.

Но время шло и с каждым днём моей новой помощнице становилось лучше. Этому способствовала вечная суетливая обстановка в доме — дети играли так, что слышно было, наверное, даже в столице. Домовые ругались на них смешно, когда неугомонная детвора случайно уничтожала старательно выравненные Никсом или Олли грядки и клумбы. В доме тоже стоял балаган — но тут за ними уже присматривал сам дом и печной дух.

Леон тоже стал нашим постоянным гостем, иногда даже оставался с ночёвкой, когда дети выпивали из него все соки, вымотав няньку-некромага до такой степени, что он засыпал прямо в кресле.

У Леона появилась своя собственная спальня.

Тёрнер с Перри тоже стали «своими», почти члены семьи, как бы странно это не звучало.

Инквизитор, данное слово родителям Маркиша и Бони сдержал. Детям было возвращено их изрядно потраченное состояние и самое главное — честно имя их отца. Отныне они были не просто Маркиш и Бони, они стали гордо носить своё имя, данное им при рождении — Нейты.

На незавершённом деле Сюзанны и Виктора была поставлена жирная точка. У детей теперь было ясное и определённое будущее, даже более…

— Бони, в детском доме твою магию не запечатали? — спросил девочку однажды Джон.