Держась за руки, они во все глаза смотрели по сторонам. Те, кто нашел друг друга, уже двигались к выходу. Другие, как и они, стояли, ждали и надеялись. Те, за кем никто не пришел, медленно брели по перрону, некоторые несли в руках узелки с оставшимися пожитками. Через некоторое время раздались гул и свист локомотива, готового продолжить путь. Двери захлопнулись, лица у окон пропали, кондуктор затворил двери.

Мари и Лиза подождали, пока поезд отъедет, потом медленно пошли по перрону, постоянно оглядываясь, вглядываясь в каждого вернувшегося. Расстроенные, они двигались дальше. На какое-то время они задержались в зале – ходили, искали, блуждали, пытаясь сохранить последнюю надежду.

– Может, мы его все-таки проглядели, – тоскливо протянула Лиза. – В такой толчее не удивительно. Он мог поехать домой на трамвае.

– Возможно, – удрученно согласилась Мари.

Это была крошечная соломинка, за которую они обе все еще изо всех сил хватались. Ну и посмеется же над ними Пауль, когда они вернутся домой. Сколько часов они простояли и прождали на вокзале, в то время как он сидел дома и пил кофе.

Они торопливо шли по улицам к своей машине, проходя мимо счастливых семей, вновь воссоединившихся, одиноких женщин с потухшими глазами, детей, которые не понимали, зачем их сюда притащили. По дороге они увидели Тилли, которая тоже была на вокзале, окликнули ее по имени, но она не обернулась.

– А разве не говорили, что доктор Мёбиус пропал без вести? – с тревогой спросила Мари, когда они сели в машину.

– Думаю, да, – ответила Лиза. – Но она, наверное, все равно надеялась.

Надежда. Элизабет медленно вела машину по улицам, то и дело останавливаясь, чтобы пропустить пешеходов или велосипедистов, плелась за повозками, запряженными лошадьми. Когда они оставили позади ворота Святого Якова, начался снегопад. Они свернули в парк, проезжая по дорожке, уже покрытой тонким слоем снега. Лиза обогнула круглую клумбу посреди двора и остановилась в двух шагах от ступеней. Они еще посидели немного в машине, держась за последний драгоценный кусочек своей надежды. Потом наверху у подъезда появился Гумберт, открыл двери, рядом с ним показалась Августа. Все можно было прочитать по их лицам – они ждали.

– Возможно, он еще в пути, – с надеждой высказалась Элизабет.

Мари устало покачала головой.

– Боюсь, что это не так, Лиза. Хорошо, что мы не сказали маме.

– Когда-нибудь он приедет, – продолжала твердить Элизабет. – Я уверена в этом, Мари!

Прежде чем выйти из машины, они обнялись. Они поднялись по лестнице, вдохнули запах рождественский елки в холле и успели увидеть, как Эльза, повариха и Ханна поспешно исчезли на кухне. Наверняка они выстроились, чтобы поприветствовать молодого господина. Ну что ж, теперь всем стало ясно, что на этом поезде Пауля Мельцера не было.

– Вот вы где! – услышали они голос Алисии. – Китти уже спрашивала о вас. Вы собирались купить для нее что-то в городе.

Алисия стояла, улыбаясь и ничего не подозревая, на краю парадной лестницы и наблюдала за тем, как Густав пытался с помощью ножниц для роз и пилы придать ели благородную пирамидальную форму.

– Я поднимусь к Китти, – решила Мари. – Мне надо сделать один короткий звонок на фабрику.

– Сегодня можно было бы и не заниматься делами фабрики, Мари, – посетовала Алисия. – Завтра сочельник, и мы хотим сегодня украсить елку. Дети уже в предвкушении.

Мари не сказала ни «да», ни «нет», а с приветливой улыбкой поднялась по лестнице в кабинет.

– Передай господину фон Клипштайну, что мы очень рады видеть его у нас в гостях – и в канун Рождества, и в любой другой день рождественских каникул! – вдогонку ей произнесла Алисия. Затем она повернулась к Элизабет, как будто ей вдруг пришло в голову что-то важное.