Со стены теперь на меня смотрела не изящная юная девушка, а исхудавшая молодая женщина — впалые щеки, глаза обведены темной каймой, волосы неопрятным пучком собраны под платком. Все то же черное платье, закрывающее худое тело от горла до щиколоток, и деревянные, проклятые деревянные туфли!

А еще изменились иконки. Та, что обозначала отсутствие гильдейской лицензии, передвинулась на первое место, сменив «Вонь». Сама же «Вонь» исчезла, вместо нее появилась новая, ничуть не лучше: «Кладбищенский смрад». Понижающий отношения других персонажей на 40%. Подозреваю, дело тут не только в том, что происходило со мной днем — и в чем уляпано платье, но и в профессии. Чем сильнее развиваю профессию, тем сложнее скрыть ее последствия, и тем хуже отношение горожан к моему «почтенному» ремеслу. Очень плохо.

Я стащила с себя грязное, мокрое и провонявшее платье и кое–как развесила его сушиться рядом с очагом. Химчистки и прачечной я тут пока не обнаружила. Или плохо ищу, или не предусмотрено функционалом. Этим все же придется как–то озаботиться. Ходить в грязном мне совершенно не нравилось.

В комнате стало ощутимо пованивать, и я приоткрыла дверь. Надеюсь, соседи не придут с вилами и дубинками, чтобы сообщить мне всю глубину своего возмущения от соседства со мной.

Еще раз прошлась по комнате, вернулась к стене с аватаром и щитом. В миссии рода ничего не поменялось, все так же рядочком выстроились чужие щиты, и только один из них был перевернут — тот, что раньше принадлежал Като. К гербам Архиепископа, Сенье, той таверщицы и Форжерона, а так же Милисенты Уффорт и Капитана Ши, теперь добавились гербы Красного змея и Черного ворона — но их имен я еще не знала. А герб Алисии Нуартье вызывающе розовел прямо по середине строя.

Остался еще один неизвестный.

Я устроилась за столом, и просмотрела лежащие там книги. Новых обучающих не появилось, видимо, нужно улучшить здание. Зато я с удивлением раскрыла что–то вроде журнала: на тонких страницах были портреты мужчин, всего десять. Стоило его закрыть и открыть снова — портреты менялись. Кое–как мерцающем свете очага я разобрала тиснение на обложке:

Роспись возможных партнеров для брачного союза

Пафосу–то. То есть у меня в руках список холостых и доступных для брака мужчин. Что ж, гляну, породистые ли тут жеребцы. Пролистав журнал, я убедилась, что игра в очередной раз надо мной издевается. Все предложенные были Крепостными! В подсказках, написанных прямо поверх портретов, значилось только то, что у них нет ни навыков, ни собственности. Разве что время ухаживаний значилось всего в пару–тройку лет.

Я закрыла журнал и, прикрыв глаза, позволила себе расслабиться и чуть помечтать. Как жаль, что раньше у меня не было такого журнальчика. Со всей информацией по кандидатам. Сколько времени бы это сэкономило. А то сиди, составляй списки, потом проверяй актуальность через сеть, попутно выясняя круг знакомств и выстраивая паутину связей — через кого знакомиться, какие интересы и увлечения (кроме грелки и чая в постель), и прочее и прочее…

Ладно, если персонаж стареет и надо заботиться о будущем рода и герба, то придется с кем–то вступить в союз хотя бы ради наследников. Я открыла журнал снова. И закашлялась, едва не подавившись воздухом.

Первым на развороте стоял Соверен Мейнланда, его императорское высочество Принц Империи Максимилиан де Бурбон. От цифр его богатства у меня зарябило в глазах. Но в чувство привел срок ухаживаний — без малого тридцать лет! Да я от старости скопычусь раньше, даже если «добрые» конкуренты не прибьют. А ведь еще надо наследника до шестнадцати лет вырастить!

Соседствовало это ослепительное высочество с простым горожанином, а дальше опять шли ничего не говорящие имена. Разве что предпоследним в списке стоял Эмиль Белукка. Неплохой на самом деле кандидат. И шесть лет ухаживаний не так уж страшно выглядят. Особенно по сравнению со сроком принца.

Я еще несколько раз открывала–закрывала журнал, желая убедиться в том, как он работает. Ни одного гербового персонажа там не появилось — то ли все женаты, то ли просто нельзя родниться.

В очередной раз пролистав список, я уставилась на появившийся портрет. Это, мать его, чертово бинго!