– Да, нравится, – Женя, чуть выпрямившись, улыбнулся. – Ну, врачи и учителя, сами знаете, у нас в стране самая важная и недооцененная профессия, но меня это не сильно смущает – стараюсь приносить людям пользу.
«Слышали бы меня сейчас Макс с Настей», – с горькой усмешкой подумал он.
Сашина мама внимательно его слушала, слегка кивая головой. Иногда ее лицо искажала гримаса, и она долго кашляла сухим, режущим ухо кашлем, от чего Жене приходилось прерывать рассказ, потупив глаза в пол.
При этом ее казавшееся минуту назад здоровым лицо как-то вмиг менялось, краснело и сотрясалось от приступов кашля, которые, казалось, разрывали ее изнутри.
В эти моменты Саша придвигалась ближе, одну ладонь клала поверх сложенных замком маминых рук, а вторую – под спину, как будто хотела похлопать ее, как это делают с подавившимся человеком.
Да только что она могла сделать.
Мог сделать только он.
– …В общем, планов много, стараюсь двигаться к намеченной цели, – выждав, когда она закончит кашлять, продолжил Женя. – Дочь у вас, кстати, – он с улыбкой перевел взгляд на Сашу, – просто сокровище. И вы держитесь хорошо. Жаль, что мы с вами… ну… не познакомились раньше, при других обстоятельствах, – Женя кивком обвел больничную палату.
Сашина мама согласно кивнула.
– Спасибо! Ох сколько я с этим сокровищем боролась в свое время, да, Сашуль? – она перебирала Сашины пальцы – только сейчас Женя заметил, что руки Сашиной мамы были сухие и безжизненные.
– Вы только вместе держитесь, ладно? – ее губы задрожали. – Можете… можете…
Было видно, что слова даются ей с трудом…
– Можете потом с Женей у меня жить.
Женя молчал. Он не знал, что говорить в такие минуты.
Сказать «Ну что вы такое говорите?» – глупо. То же самое касается и «все будет хорошо», «крепитесь», и еще кучи других фраз, которые сейчас казались пустыми и неуместными.
Как-то Женя уже был в подобной ситуации – когда у него умерла бабушка. Скорая долго ехала, да и ее приезд уже вряд ли бы что-то решил.
Хотя только позавчера они работали в саду. Вернее, работала бабушка, Женя же от нечего делать кидал вишней в забор. Если сильно размахнуться, она разбивалась об забор красивой пунцовой кляксой.
У старшего же поколения была особая связь с садом. Только они находили романтику в том, чтобы, согнувшись под 90 градусов, сканировать землю на предмет сорняков. В сад она ездила даже тогда, когда работала. Переоделась дома – и в путь. Освободиться в пятницу пораньше с одной работы, чтобы продолжить работать в саду – это вовсе не пятый круг ада по Данте, а обычные пенсионерские будни.
Что касается сорняков, то новые технологии в виде электрической газонокосилки бабушка не признавала. Мама только зря выкинула деньги на распродаже. Бабушка предпочитала сражаться с сорняками один на один и голыми руками. Вернее, одна выходила бабушка, сорняки же, как и любые порядочные злодеи, приходили не одни и набрасывались на нее со всех сторон.
Они с мамой приехали, когда бабушка лежала в темной гостиной и почему-то не узнавала своего мужа.