– Жень, а у тебя, что ли, одна тетрадь для всех конспектов? – зашедшая в ванную Саша держала в руках ту самую тетрадь.

Жене стало не по себе – она уже пролистала первые несколько страниц с записями терминов с уроков анатомии и физиологии.

– Да это так, старое, – он мягко взял тетрадь из ее рук. – Когда я еще хоть что-то с лекций записывал.

После работы он заехал в цветочный магазин – как назло, все цветы на витрине были жухлыми и увядающими. Герберы покорно сложили свои большие лепестки, а обезвоженные орхидеи почему-то напомнили Жене венерины мухоловки из учебника по окружающему миру, только были чуть поменьше и выглядели не так плотоядно. Цвели и призывающе краснели почему-то одни гвоздики, и Женя не мог отогнать ощущение, будто едет на похороны. Стараясь прогнать эту мысль, он взял симпатичный букет из тюльпанов и ирисов. Девочка-консультант заботливо завернула его в бумагу светло-василькового цвета и обмотала лентой цвета фуксии.

Женя редко покупал цветы – он, как и многие мужчины, не видел в этом практического смысла. Но его удивляло, что все девушки, начиная от старшеклассницы с веснушками и косичками, заканчивая стервозной бизнесвумен из какой-нибудь большой корпорации, которая прошлась не по одной голове своими туфельками от Jimmy Choo, прежде чем села в директорское кресло – все они искренне радуются этим вырванным из почвы зеленым росткам с хлорофиллом и раскрывшимися соцветиями.

Первый свой букет, который он подарил девушке, изначально предназначался для мамы.

Женя часа два бегал по летнему парку, срывая сирень и посаженные работниками парка незабудки. Правда, потом ему пришлось поспешно скрываться, когда те, заметив юного вандала, пригрозили вызвать милицию. По дороге домой он закончил свой флористический шедевр, окаймив его растущими на обочине ромашками. Купленной в парке большой алой лентой он обвязал свой букет – как это сделать красиво, он не знал, да и спросить было некого. Но завязал он аккуратно и старательно, как завязывал шнурки на новых школьных туфлях.

Но этой композиции было не суждено простоять до выходных и завять в кухонной вазе. По дороге домой Женя встретил девочку из параллельного класса. Он был в нее влюблен, а она, конечно, об этом не знала – до боли стандартная, но оттого не менее хреновая ситуация.

– Привет, – крикнул Женя и быстро отвел взгляд – встретиться с ней глазами было превыше его сил.

Почему-то он, почти разучившийся уже бояться сцены и публики, при виде нее вмиг терял все свое красноречие. Гонор и отвага, которыми он козырял перед своими, дворовыми девчонками, куда-то моментально уходили, а на смену им тут же являлись непонятно откуда-то взявшиеся робость и нерешительность. Он прямо видел себя со стороны – мелкий балбес с дурацкими кудрями в мешковатой немодной одежде.

Объект Жениной любви сверху вниз смерила его взглядом, задержавшись на смешных сандаликах на липучках. Почувствовав это, Женя поджал пальцы босых ног, смутившись своей уязвимости.

– Привет, – равнодушно ответила она. Слава богу, в глаза не посмотрела. Или наоборот, лучше бы посмотрела?

Пройдя несколько шагов, Женя остановился. Он знал, что надо делать. Еще немного колеблясь, он несколько секунд рассматривал букет, сжатый в руке.

Женя помнит ощущение, с которым он догонял ее – наверное, идти по рельсам навстречу оглушающе гудящему поезду было бы не так страшно.

– Маш… Маша, это тебе. – Женя протянул ей цветы.

Маша удивилась. Остановившись, она критически посмотрела на букет, будто пытаясь выяснить, что в нем не так.

– Мне? – подняла она глаза на Женю.

Это все же случилось. Женя почувствовал, как его уши превратились в два пылающих огня – став еще больше, смешнее, а сам Женя – еще более жалким и комичным.

– Да, – тихо сказал он, рассматривая опоясывающие букет ромашки. «Без них было лучше, – промелькнула запоздалая мысль. – Слишком они по-детски выглядят».

– Зачем? – подняла она бровь.