– Я соскучилась!

– Я тоже! – рассмеялась мама и плавно надавила на плечи. – Дай я на тебя хоть посмотрю, красавица моя!

Варя отпрянула. С радостной улыбкой мама ласково оглядела её снизу вверх. Взгляд замер чуть ниже Вариного лица: мама заметила стрижку. Уголки губ дрогнули, но улыбка осталась.

– Боже мой, – мамина рука, такая нежная, тёплая, заботливая, легла на Варину голову и прошлась по волосам. – Варя… Какая ты красавица! – всё внутри сделало кульбит и ухнуло вниз; колени дрогнули от искреннего восхищённого восклицания. – Как же тебе идёт, Варя! Я давно говорила, что пора избавиться от этих детских косичек. Ты теперь прям девушка-девушка! Скажи, Лен?

– Да она у тебя уже невеста прям! – охотно поддакнула подруга.

Глупая улыбка растянула Варины губы. Казалось, если мама скажет хоть ещё одно слово, то Варя расплачется от переполняющего её трепета. Мама ничего не сказала: крепко-крепко, до хруста, сжала Варю в объятиях и пообещала отвести её к своему парикмахеру, Але, чтобы довести и так чудесную причёску до совершенства. Варю хватило лишь на сдавленный писк. В крепких и горячих маминых объятиях было до невозможности хорошо, и вся прошедшая неделя казалась лишь плодом воображения, дурным сном.

Мама наконец разомкнула объятия и, подхватив Варю под руку, деловито потащила через движение людей, взглядом выискивая отца. Папа нашёлся у чемоданной ленты. Около него стояли два чемодана: мамин и какой-то новый, очевидно, купленный в Москве. Через плечо была перекинута Варина куртка:

– Так, дамы, – добродушно оскалился он, – я не понял. Решили на меня работу портье повесить?

– И тебе привет, любимый, – саркастично отозвалась мама, лёгким касанием целуя папу в губы. – Ничего. Чемоданы донесёшь – не развалишься. Порох в пороховницах у тебя ещё есть.

Папа закатил глаза и встряхнул Варин пуховик, помогая дочери одеться. Мама выдвинула ручку у чемодана в чехле с изображением Москва-Сити и протянула Варе. На недоумённый взгляд железно ответила, что носила эти чемоданы вчера целый день и больше не намерена.

– И кто просил брать два? – проворчала Варя, принимая неуклюжий чемодан.

– Твои вещи. Я тебе там джинсы купила, пару рубашек, – многозначительно повела бровью мама, – и тебе, Олег, кстати, тоже.

Чемодан сразу стал гораздо легче. Мама взяла папу под руку, свободной рукой он подхватил второй чемодан и понёс легко, как какой-то пакет. Они покинули аэропорт.

Мягкий снег снова посыпался с неба, ложась на плечи и непокрытые головы. Накинув капюшон, мама что-то вполголоса рассказывала папе, изредка заправляя пряди каре за ухо, он в ответ то усмехался, то фыркал, то тихо отвечал. Варя с чемоданом тащилась позади и, как ни старалась, не могла различить ни слова.

– Вечно вы вместе, а я где-то позади! – с наигранной обидой буркнула она, догоняя родителей.

– Где твоя шапка? – возмутилась мама в ответ. – Менингит заработать хочешь? Давай быстро одевай.

– Надевай! – парировала Варя.

Мама решительно натянула ей на голову капюшон до упора, так что светлый мех щекотал глаза и щёки. Варя нарочито громко фыркнула, сдувая длинные волосинки, а родители почему-то усмехнулись.

Рядом с их автомобилем стояла машина ДПС, похоже, та самая, которую они видели на переезде. Сердце ухнуло вниз, а тревога холодной дрожью скользнула под в груди. «Это уже паранойя!» – одёрнула себя Варя, с интересом оглядывая родителей. Они не выразили ни тени удивления. Мама укоризненно смотрела на папу, наверняка, уверенная, что он опять ехал без ремня. Папа смотрел вперёд. Варя вспомнила: они ведь припарковались рядом с гонщиком на вишнёвой иномарке! Наверное, к нему и приехали.

И точно: один из полицейских стоял у капота соседней машины и о чём-то переговаривался в переднее стекло с водителем.