— А-а-ха-ха-ха! — зашелся в радостном смехе Заводнов и впился в композицию заблестевшими глазами.

— А-а-а-а! Товарищ генера-а-ал — прям, как с картины!!! А Гидаспов-то, Гидаспов каков, интеллигент, блин! — Заводнов смахнул со своей головы украшенную пером шляпу, снял с плеча ружье и, не глядя, протянул назад — Клюеву.

— А я-то, я! Надо же, — разливаю! Все, как положено, как на самом деле происходит! И собачка!!! Ты откуда про мою спаниельку узнал?

— Это все он рассказал, — кивнул скульптор на Клюева и поставил композицию на стол — для надежности. — Вы присаживайтесь, Владимир Иванович.

— Ну, прям, как живая, красавица моя! — Не отрывая взгляда от композиции, присел подполковник на подставленный стул. Залез во внутренний карман куртки, выудил из ее недр плоскую металлическую флажку, отвинтил крышку, громко выдохнул и надолго присосался к горлышку.

— Да-а-а, скульптор Шуба, порадовал, порадовал! Держи-ка, вздрогни, — протянул он скульптору флажку.

Скромничать Костиков не стал, коньяк во фляжке оказался хороший.

— Я сейчас, — вспомнив, что в холодильнике оставался лимон, Серега пошел на кухню. Клюев — за ним:

— Что ты там про убийцу и свою интуицию плел?

— Борисыч, — обернулся к нему Костиков, — дело очень серьезное. Я сейчас покажу вам кое-что необычное. Очень прошу — сразу не возбухай, выслушай, попробуй понять, проникнуться.

— Ты о чем, Шуба?

— Сейчас все узнаешь. Главное, чтобы Завод сразу не взбрыкнул. При необходимости убеди его тоже проникнуться.

— Да я вообще не понимаю…

— Тогда просто молчи и не перебивай! Добре, Борисыч?

— Добре, блин…

— Вот, Владимир Иванович, — вернувшись в комнату, Костиков поставил перед Заводновым тарелки с нарезанными дольками лимоном, колбасой и три стопочки, которые тот взял на себя труд наполнить.

— Да-а-а, скульптор Шуба, у меня просто слов нет. Ну, давай — за твой талант, — поднял он стопочку. — Капитан, присоединяйся. Ты же не за рулем. Ну, вздрогнем!

Они выпили. Закусывая долькой лимона, Заводнов наконец, оторвался от созерцания трех охотников и переключил внимание на треугольник платформочек на противоположном крае стола: пустой бревенчатый плот, заснеженную поляну со стоявшим посередине Паном Зюзей с тетрадкой в руках и песчаный остров-пляж, на котором две женщины и четверо мужчин сидели кружком и завтракали.

— Это у меня экспериментальные заготовки, — предупредил его вопрос Костиков и незаметно подмигнул Клюеву.

— Понимаете, Владимир Иванович, я в некотором роде увлекаюсь… спиритизмом… ну, как бы пытаюсь заставить того или иного духа проявить себя, так сказать, физически… совмещая все это с новейшими электронными технологиями…