На глазах у изумленных Заводнова и Клюева пластилиновая фигурка шагнула вперед и на вытянутых руках протянула тетрадь, которую Костиков взял пинцетом, положил на стол, склонился над ней с лупой и стал читать вслух:

«Я, Лисавин В.В. признаюсь в убийстве и ограблении инкассаторов Хорошевского маршрута. Помогал — Лаврик. Дмитрий Лаврушин. Больше сообщников нет. Мешок с инкассаторскими сумками спрятан на даче у Лисавина в деревне Лисавино, в предбаннике. В содеянном раскаиваюсь, хоть это сделал не я, а мой прототип. Лисавин В.В.»

— У тебя такие шутки в моде, да, скульптор Шуба? — строго поинтересовался Заводнов.

— Это не шутки. Да и зачем мне шутить?

— И в самом деле — зачем, Серега? — спросил Клюев.

— Подожди, Борисыч, — скульптор перенес тетрадь на заснеженную поляну и обратился к Пану Зюзе:

— Где именно находится это Лисавино? Точный адрес?

«М.О., Истринский район, д. Лисавино, д. 6», — буквально через минуту прочитал Серега через лупу новую запись. И тут же вновь обратился к Пану Зюзе:

— Это, случайно, не то Лисавино, неподалеку от которого есть деревня Холмы, а ближе к Истре деревни Адуево, Духанино?

Пан Зюзя на заснеженной поляне согласно закивал.

— Я знаю, где это! — торжествующе сообщил Костиков. — До него от Истры автобус ходит. В самом Лисавино я не был, зато в Холмах на озере рыбу ловил и в Адуево…

— Скульптор Шуба! — прервал его Заводнов, поднимаясь из-за стола. — Мы, вообще-то на охоту едем. И нам без разницы, что ты ловил рыбу в каких-то там Холмах.

— Да черт с ними, с Холмами, Владимир Иванович! — вспылил Костиков. — Зюзя только что в убийстве признался! И черным по белому написал, где деньги спрятаны.

— Шуба, ты успокойся, — мягко сказал Клюев. — Тебе после травмы головы нервничать никак нельзя.

— Я спокоен, Борисыч. Владимир Иванович, понимаю, что вы торопитесь на охоту, но можно уделить мне хотя бы еще три минуты? Я гораздо больше времени потратил, пока для вас охотников лепил. Кстати, я как раз за это время уберу вашу композицию в специальную коробочку.

— Хорошо, скульптор Шуба. Добре, как скажет капитан наш, Юрий Борисович. Только понапрасну мозги нам не пудри.

— Добре, — улыбнулся Костиков и обратился к шестерым островитянам: — Мелкота, отомрите!

Пластилиновые фигурки зашевелились: Шуба приобнял за печи Вику, Любка вгрызлась в огурец, Боярин с Фуфелом чокнулись бутылками и приложились к горлышкам, Клюев, здрав голову, приветственно помахал рукой, наверное, своему прототипу.

Подполковник и капитан смотрели на них, не веря своим глазам. Серега мог их понять, — в первые минуты после оживления персонажей композиции «Застолье», он тоже подумал, что сошел с ума.

— Борисыч, ты рассказывал про странные сны, которые видишь в последнее время. Тебе снились вот эти экспериментальные фигурки. Узнаешь Любку лыжницу? А помнишь, ты вчера прочитал на песке рядом с кистью девушки три буквы — «ЗЮЗ»? Это не я их написал, а она, Вика. После того, когда я заделал на ее теле ранки, Вика написала четвертую букву — «Я». Виктория Ким узнала Пана Зюзю во время ограбления инкассаторов, поэтому он ее и убил. Я правильно говорю, Пан Зюзя? — обратился он к обитателю заснеженной поляны, тот, глубоко вздохнув, вновь согласно закивал.