— Лейтенант, распорядитесь снять с этого парня спецсредства и оставить нас с ним вдвоем. И, если вас не затруднит, организуйте нам чай и что-нибудь вроде бутербродов…
— Но мсье Олле, этот человек действительно опасен и…
— Вы получили инструкции от комиссара Дюбуа? — перебил полковник.
— Да, но…
— Лейтенант, я знаю, что делаю.
Через несколько минут на столике в камере появился чай и сэндвичи. Нервный сержант, под прикрытием двух вооруженных ажанов снял с рук и ног задержанного «браслеты». Затем эти трое вышли, дверь камеры с лязгом захлопнулась, и полковник Олле остался наедине с «человеком-пауком».
— Привет, Жорж. Меня зовут Норман.
— Здравствуйте, офицер Норман. А вы меня не боитесь?
— Разве это так важно? — спросил полковник.
— Не знаю, — ответил тот (постановка вопроса оказалась для него неожиданной), — Вообще-то меня все боятся. Я же человек паук, вы знаете?
— Да, я в курсе, — спокойно подтвердил Норман, и добавил, — Вы составите мне компанию перекусить?
— Конечно! — сказал Жорж, стремительным движением схватил с пластикового подноса сэндвич, за несколько секунд проглотил его, почти не жуя, и пояснил, — Мне надо много есть. Я же человек-паук. Вы знаете, офицер Норман, что паук за раз съедает добычу в треть собственного веса?
Кольб схватил второй сэндвич, проглотил с такой же скоростью, и запил тремя большими глотками чая.
— Я видел, как охотятся африканские пауки-птицееды, — сообщил Норман, сделав глоток из своей кружки, — они бывают размером примерно с вашу ладонь.
— А они красивые?
— Они своеобразные. Некоторые племена даже поклоняются им.
— Правда? Жаль, я не смогу их увидеть. Меня ведь сожгут на Гревской площади, да?
— Нет, Жорж. Этого никто не допустит. Не те времена.
— Вы уверены?
— Абсолютно. На Гревской площади теперь не сжигают. Это отменили после революции.