Восьмерки собирают всю грязь, оставшуюся на улицах по прошествии ночи. А затем тащат это либо на завод для сжигания, либо к стене на переработку. И ладно бы речь шла про мусор.

В основном они убирают других дохлых восьмерок. А это надо расчленить, разобрать. Целые органы вытащить и поместить в криоящики. Кибер-модификации оттащить к специальным пазам в стене, а мясо и кости в топку.

При этом от уборщиков сильней всего воняет кровью. А значит они самые первые кандидаты на роль ужина для Ночных тварей. И вот уже утром другие уборщики займутся телами своих коллег по цеху. Колесо Слепой Суки сделало очередной оборот и круг замкнулся.

Зато вечер, это самое хорошее время в секторе. Прохладно и практически не воняет падалью на улицах. Вечерний разбой еще не начался, кровь не полилась, а значит можно насладиться минутками спокойствия и тишины.

Мы брели по широким улицам. Места здесь достаточно, хоть восьмой сектор и считается самым многочисленным. Но даже учитывая множество заброшенных промышленных объектов, никто не торопится возводить на их месте новые дома.

Зачем, если это все равно не окупится? Альтаир построил определенное количество быстровозводимых строений из бетонных конструкций, обшитых тонкими листами металла. Местами встречаются и добротные кирпичные дома, но редко.

А затем восьмой сектор ожил и протянул свои хищные лапы ко всему, до чего мог дотянуться. Тепличные быстро смотали удочки отсюда, кто успел. Приток беженцев, внутренние конфликты, недостаток мест и жратвы. И в какой-то момент сектор окончательно слетел с катушек и вышел из-под контроля.

Говорят, была большая резня между старыми жителями и возрастающим количеством беженцев. Затем многих положили войска Альтаира, которым дали приказ утихомирить толпу любыми средствами. И солдаты долго не выбирали.

И со временем все это пришло к некоей саморегуляции населения, а отсутствие защитного периметра позволило расплодиться Ночным тварям. Те тоже вносят посильную лепту в демографическую ситуацию.

И тем не менее, восьмерки продолжают строить новые жилища, если не могут позволить себе нормальную крышу над головой. Поэтому на глаза часто попадаются импровизированные постройки из железных контейнеров, да кособокие лачуги из всего, что валяется на большой свалке.

В конце концов, далеко не все можно сжечь или переработать. А мусор и дерьмо со всего Альтаира несется непосредственно в восьмой сектор. Но это тупик и его конечная станция. Еще лет десять и мы сможем возвести еще одну стену, но уже из засохшего говна и ржавого железа. Правда, пока что получается лишь смердящая пирамида большой свалки.

Мы сейчас приближались к центральной башне, но так далеко углубляться я не стал. Не было необходимости. Большая территория вокруг башни огорожена и попасть внутрь не так уж и просто даже мне.

Дойдя до нужной улицы, свернул в узкую подворотню. Дальше мы шли переулками, периодически шагая по зловонным лужицам какого-то дерьма. Да, уборщики сюда не часто добираются.

Воняло настолько мерзко, что даже мне пришлось закрыть лицо рукавом. Через пару минут такой прогулки глаза начали слезиться. Мелкая вообще чихала и кряхтела без остановки. Но не ныла и не жаловалась.

Выйдя из очередного переулка, мы уперлись в широкие ворота старого железного ангара. Вроде бы раньше это был какой-то большой склад. Уж не знаю, что тут хранили, но места внутри на целый самолет хватит.

У ворот дежурило несколько не самых дружелюбных мордоворотов. Я знал, что в окнах соседних зданий на меня смотрят их друзья. Но ссориться с ними не собирался, так что все путем.

— Оружие в ящик, восьмерка, — произнес бугай с шипастой битой в руках. Я оглядел гвозди, торчащие из нее и отметил наличие свежей крови. — Плащ снимай, пацана тоже касается.

Я поднял руку, позволяя инсигнии проявиться под кожей. Кивнул на Элис, мол она со мной. Затем молча достал из кармана ампулу с эфиром и протянул ее охраннику.

— По какому делу? — проворчал тот, забирая эфир.

— Не твое восьмерочье дело, — ответил я, но без всякой злобы.