— Чего так?

— Да тесть младший, Боровик, коликой мучается. Сильно мучается.

Их разговор заинтересовал Пересмысла, стоявшего неподалеку. Он все же Ведун, а стало быть и целитель. Его кустистые брови слегка приподнялись.

— А где, у вашего тестя колика?

— В кишках, кажись. Все за бок правый держится, не похоже на колику. — Зоранпоказал на себе, где именно болело у его тестя.

Увидев эти жесты к ним подоспела и Ольга или, как её все теперь называли, Хельга.

— А сильные боли в боку-то? — спросила она у Зорана и уставилась на него, жмурясь от солнц

Староста от такой наглости поперхнулся.

— Я на врача училась. Разбираюсь немного.

— Что?

— Ну, на лекаря. Терапевта. Очень уж по описанию вашему все это похоже на абсцесс.

Пересмысл и Деян переглянулись.

— Ты, Хельга, объясни, что такое абсцесс, и что за такой терапевт, — попросил Пересмысл.

— Терапевт, это диагност… Не важно, одно, что лекарь и всё… Воспаление у вашего Боровика и, похоже, воспаление аппендикса, — почесала в затылке новая и странная жительница деревни Иволг.

— Апенди…что? — попытался повторить староста Зоран.

— В общем, воспаление рудиментарного отростка в кишечнике. Надеюсь не гнойный, — пыталась объяснить Ольга. Она взяла прутик и начала чертить на песке под ногами пищеварительную систему человека. — Вот это кишечник, это, как раз аппендикс, если он воспалился и его не удалить, то каюк вашему тестю любимому!

Три умудренных жизненным опытом человека вытаращив глаза смотрели на юницу, которой были известны тайны неведомые им ранее.

— Внутриутробный гнойник неизлечим. И если с человеком такое приключилось, дня три-четыре ему мучиться осталось. Как я вам сочувствую, уважаемый Зоран, — уголки губ Пересмысла опустились вниз.

Ольга мысленно усмехнулась на них:

— Его можно удалить и спасти вашего тестя. Вот если бы глянуть мне, — произнесла девушка и затерла рисунок на песке ступнёй.