– Не хотим! Скучно! Поехали в клуб! – запричитали капризные «телочки».
– Поедем, не нойте – отмахнулся Валерьян. – Дайте человеку последний раз взглянуть на этот гадюшник. Вот тут папашка строит всех своих манагеров. Здесь, за круглым столом сидят жирные морды, покрываясь липким потом. Вы чувствуете эту вонь? Им страшно…Они заискивают, выслуживаются, смеются несмешным шуткам. Сборище лицемеров! А что им остаётся? Одно неверное движение – и прощай карьера! Поэтому их фейсы излучают подобострастие: «Чего изволите, Ваше величество?».
Девицы громко захохотали, потягивая мартини за счёт фирмы. Им понравился уморительный стендап, которой устроил Валерьян.
– С каким бы удовольствием, я наложил огромную кучу на этот дубовый стол. Представляю рожу папаши, когда он увидит моё произведение в понедельник утром. Ладно, к черту приличия! Объявляю праздник непослушания!
Валерьян схватил «тёлку» и повел в большой кабинет отца, расположенный здесь же, напротив зала совещаний. Антон услышал хохот, возню, а затем – стоны. Он взял за ручку вторую девицу, и приложив палец к её губам, показал взглядом в сторону кабинета. Заговорщики тихо подкрались к бесстыдникам, услаждая взор аморальной сценкой. Валерьян окучивал «чиксу» прямо в папочкином кресле, попивая из горла бутылку «Хенесси». Распаленный зрелищем, Антон увлёк свою подружку обратно, в зал совещаний, где устроил любовное ложе на дубовом столе, среди початых бутылок.
Когда страсти, наконец, улеглись и дамы удались в boudoir, Валерьян залез в книжный шкаф и достал старинный фолиант. Эта была стилизованная ключница, о существовании который знал лишь сам Потапов. Схватив одну из связок, Валерьян без труда открыл бронированный сейф, который располагался в кабинете отца.
– Иди сюда! – шепотом позвал он разомлевшего Антона. – Смотри, сколько здесь денег! Миллионов десять или даже двадцать…Давай поделим добычу по-братски. Мы здорово «проголодались».
– Да ну на хрен! – возмутился Антон. – Чистой воды уголовщина.
– Дурак! Какая уголовщина? Думаешь, отец заявит в полицию? Это же черный «нал», бивень. Деньги, которые официально нигде не числятся. Их нет.
– Но всё равно будут проблемы. Не возьму.
– Да с хрена ли, проблемы? – удивился Валерьян. – Айда не тупи. Когда еще представится такой шанс? Возьмём бабки и свалим из Рашки. На первое время хватит.
– Я решил никуда не ехать. Буду делать карьеру. У меня семья. Не забывай, я женат на твоей сестре. Мы любим друг друга.
– Дааа, сегодня это было особенно заметно. Така любовь, така любовь…
– Ты про этих шлюшек, что ли? – спросил Антон. – Сравнил хрен с пальцем.
– Да плевать на них. Ты бабки будешь брать?
– Из семьи? Ни копейки! И тебе не дам грабить Потапова. Слышь?
– Эх, жалко тебя дурака – махнул рукой Валерьян. – Шут с тобой, не возьму. К чему они мне? Я итак упакован. Ради кого стараюсь-то? Ладно, всё выходим. Иди к девочкам, они, наверное, уже закончили «пи-пи». Спускайтесь на улицу, вызывайте такси. Ждите, я скоро.
– А ты чо?
– Я здесь порядок малость наведу. Смотри, какой «срачновник» устроили.
Валерьян дождался, когда Антон шаткой походкой покинет приёмную, и засучив рукава, достал бейсбольную биту, которую отец хранил в углу, за дверью. То был давний подарок сына – на 1 апреля.