В 1983 году, в разгар холодной войны, широкую известность приобрело письмо, которое написала советскому генсеку 14-летняя девочка из США по имени Саманта Смит. В письме были такие слова: «Я очень не хочу и боюсь войны. Объясните мне, пожалуйста, дорогой мистер Андропов, правда ли то, что вы ее хотите и почему?»

Эти слова отражали почти всеобщее убеждение американцев в том, что СССР твердо решил уничтожить США и лишь дожидается удобного случая. Как было с этим жить?

Мы понимаем, что это убеждение не соответствовало действительности. СССР к тому времени давно уже перешел к доктрине «равновесия страха», и аналитики ЦРУ, по идее, должны были это знать. Беда в том, что это были никудышные аналитики.

Их уровень виден по такой подробности. Даже в начале 1990 года ЦРУ продолжал уверять американское руководство, что все происходящее в СССР – perestroika, glasnost, отмена цензуры, свобода собраний и объединений, первые свободные выборы с несколькими претендентами на депутатское место, рыночные реформы, – все эти и другие революционные перемены были не чем иным, как хитрым трюком, придуманным с единственной целью: сбить с толку руководство США. Психологи называют подобный ход мысли младенческим эгоцентризмом.

Надя Бурова, вдова поэта и художника Дмитрия Александровича Пригова, рассказывала, как американцы отходили на рубеже 80-х и 90-х от десятилетий страха. У Нади свободный английский (благодаря матери-англичанке), и она принимала участие во всякого рода международных культурных проектах, опекавшихся Раисой Максимовной Горбачевой. В частности, Надя объездила множество городов США с детским хором из России. Буквально после каждого концерта к ней подходили американцы и спрашивали (озираясь и вполголоса): «А вы правда раздумали нас убивать?» Не могу себе вообразить «зеркального» эпизода в СССР.

Не поняв феномен смертельного страха, державшего Запад за горло несколько десятилетий, мы не поймем тамошнюю любовь к Горбачеву. «На Западе Горбачев остался героем, глубоко чтимым и, чувствуется, любимым человеком. Где бы ни появился „Горби“, вокруг него мгновенно возникает атмосфера бешеного внимания и поклонения, как это наблюдается только в случае голливудских звезд. Понять это нетрудно: его политика сняла с Запада громадное психологическое напряжение, жители западных стран перестали бояться войны с СССР» (http://www.svoboda.org/programs/RQ/2004/RQ.102804.asp).

А ведь еще накануне прихода Горбачева люди на Западе были склонны поверить пророчеству известного американского специалиста по ядерному оружию Германа Кана (Hernman Kahn), опубликовавшего в 1985 году статью, где доказывалось, что СССР будет существовать по крайней мере до 2800 года.

Крайне любопытно свидетельство Леонида Кучмы, в 1986–1992 годах – генерального директора днепропетровского «Южмаша», главного производителя ракет в СССР. Уж в чем-чем, а в ракетах он разбирается. Вспоминая о своем учителе Михаиле Кузьмиче Янгеле, Кучма прямо указывает на поворотный пункт в противостоянии с Америкой: «Момент, когда мы окончательно отработали орбитальный вариант ракеты Р-36, главный шедевр Янгеля (а ведущим конструктором по этой ракете был Михаил Иванович Галась), можно назвать одним из главных событий в истории XX века: именно тогда стало ясно, что победителей в ракетно-ядерной войне не будет, остается лишь путь переговоров и разоружения. Орбитальный вариант ракеты перечеркнул все надежды американцев на успешную противоракетную оборону. Наша ракета показала, что может достичь любой точки планеты, причем вычислить, куда направляется орбитальная боеголовка, в те времена было невозможно» («Украина – не Россия», стр. 355). Ракета Р-36 имеет много модификаций, Кучма говорит о ее орбитальном варианте, принятом на вооружение в 1980 году, уже после смерти Янгеля. В НАТО ей неспроста присвоили имя «Сатана».

Именно эти ракеты убедили Рейгана, что США «безнадежно отстали от Советского Союза в военном отношении» (см. выше). Его программа «звездных войн» (она же Стратегическая оборонная инициатива – СОИ) была попыткой переломить ситуацию. Сказать, что СОИ сильно испугала СССР, было бы большим преувеличением, слишком уж она отдавала блефом. Еще раз процитирую Л. Д. Кучму: «В 1986 году руководство СССР сумело предъявить миру свою „крутизну“ в форме станции „Мир“, а в 1988 году (между прочим, всего через несколько дней после избрания Буша-старшего президентом США) – в форме многоразового орбитального корабля „Буран“. Вместе с днепропетровской „Сатаной“ все это произвело нужное впечатление, переговоры о разоружении пошли веселее и вскоре привели к результатам. Не характерно ли, что вслед за этим последовал отказ США от создания американской орбитальной станции „Фридом“, а Франция и Англия заморозили работы по своим челнокам „Эрмес“ и „Хотол“?» (Там же, стр. 418–419 и 552.)

Но и после того, как все нужные соглашения были подписаны, страх улетучивался крайне медленно. Фантомные боли проходят нескоро.

Изложенное – не какие-то «тайны разведок», только теперь извлеченные на свет, а факты, бывшие на протяжении десятилетий частью повседневности США и СССР. Впрочем, к СССР это относилось в гораздо меньшей степени: советская цензура отсекала все, что могло бы вызвать массовые страхи, – благодаря этому у детства и юности моего поколения был не столь мрачный фон.