Вообще-то я не любитель ремейков, особенно собственных. Но тут уж очень соблазнительно все складывалось. Я позвонил Эрнсту с предложением сделать ремейк. Теперь он сказал, что должен подумать, все взвесить. Дальше было лето, отпуска, в том числе у меня и у Эрнста. Лично я, признаюсь, ни о чем таком «ремейковом» не думал. Чего думать зря, может, ничего и не состоится, а я, как болван, что-то начну сочинять. Не на того напали… Наконец в конце сентября глава Первого канала сказал:
— Делаем ремейк!
И тут я понял, что влип! Выпуск в эфир новой «Карнавальной ночи — 2» планировался на 1 января 2007 года. Значит, на все про все — сценарий, написание песен (стихов, музыки), придумка новых номеров, работа с балетмейстером, поиск исполнителей, запись музыкальных номеров, репетиции, создание декораций, пошив костюмов, съемки, монтаж, озвучание и огромное количество организационной работы — на все это давалось (жизнью) три месяца и десять дней. Нормальный срок для такой труднейшей работы не меньше, чем год. Психически нормальный человек никогда бы не полез в эту ловушку. Я же полез в нее добровольно. Никто меня не принуждал. Ничего, кроме того, что я — самоуверенный авантюрист, никому не могло прийти в голову. Я понял, что работать придется так, что счет времени будет идти у меня на минуты. Для начала я съехал с дачи, где живу круглогодично, и стал обитать в московской квартире. Этим я экономил около полутора-двух часов ежедневно только за счет езды. Необходимо было срочно найти соавтора, ибо одному за короткий срок сценарий не осилить. Но с кем писать? Мои друзья-юмористы или умерли, или разъехались кто куда; некоторые впали в бездарность, в повторение прошлого; иные потерялись в других жанрах. Новых авторов я не знал. Тут я подумал, что в Доме актера около замечательной Маргариты Эскиной крутятся какие-то остряки, выдумывающие капустники, пародии, вечера смеха и т. д. Я позвонил Маргарите Александровне и попросил составить для меня список тех, кто работает у нее в этой области. Я попросил, чтобы список был сразу же снабжен телефонами. Мысль обратиться к Эскиной пришла ко мне тоже случайно. Мне делали медицинскую процедуру — натравливали на меня пиявок, которые впивались в мое тело. Все это происходило в поликлинике, находившейся в двух шагах от Дома актера. Должен сказать, что я вообще не тугодум, но в эти месяцы я вынужден был соображать особенно шустро. Через полчаса, стряхнув со своего тела сосущих мою кровь червей, я уже был в Доме актера. Меня ждал готовый список. В машине я стал его читать. Три или четыре фамилии я знал, но знал также, чего от них ждать. Нечего! Следующие фамилии были абсолютно незнакомы. Времени собирать о них сведения не было. Потому я ткнул пальцем в первую попавшуюся.
Фамилия незнакомца была Плотов, имя Сергей. Я набрал его номер. Поначалу у меня ушло немало времени, чтобы Плотов поверил, что ему действительно звонит Сам (!) Рязанов. Он упорно считал, что это розыгрыш, и пытался угадать, кто из друзей его разыгрывает. Я начал сердиться, у меня не было времени на эти интеллигентские фигли-мигли. Я уже был готов перейти к следующему номеру в списке, но во время нашей беседы этот самый Плотов пару раз неплохо пошутил. И это решило дело. Я решил рискнуть и сразу же назначил ему свидание на улице. Подъехал за ним и повез в киноклуб, в свой кабинет, где мы немедленно принялись за сочинение. Короче говоря, через два часа после того, как мне пришла мысль позвонить М.А. Эскиной, я уже сидел в киноклубе с совершенно незнакомым мне Сергеем Плотовым. Сочинять сценарий мы начали с нуля. Единственное, что мы знали, — мы пишем ремейк фильма, который, по счастью, этот самый Плотов ввиду относительной молодости (ему 45 лет) помнил. Случайный, нелепый, легкомысленный, рискованный выбор соавтора оказался удачным. Парень оказался легкий, вменяемый, довольно-таки остроумный, вполне образованный, симпатичный и достаточно опытный. Через час нам обоим уже казалось, что мы знакомы много лет и настроены на одну волну.
В те годы, да и теперь, мы, как, впрочем, и все телезрители, очень страдали в новогодние дни. По всем «ящикам», словно сговорившись, кривлялись, пели что-то незапоминающееся, смешили чем-то несмешным одни и те же артисты, юмористы, певцы, исполнители. Бессмысленные искаженные лица, пошлые глупые шутки, идиотские ситуации и трюки, — переключая кнопки каналов, зритель получал одну и ту же белиберду в одном и том же исполнении.
Казалось, идет какая-то вакханалия слабоумия, помноженного на апломб и самодовольство. Эдакий «тупоумный пир» во время чумы. Это было невыносимо! Мы сразу сказали себе, что никаких эстрадных придурков у нас не будет ни за что! Вон попсу! Вон шоу-бизнес! Вон одуревшую эстраду! Мы будем делать нечто другое — сюжетный фильм с талантливыми музыкальными артистами, которые почему-то никогда не участвуют в ежегодном новогоднем шабаше.
Но об этом потом.
Сначала речь пойдет о сценарии.
Мы работали с Плотовым каждый день вместе и порознь. Днем и ночью. Работка была та еще. Но через девять дней первый (и последний) вариант сценария был готов. Его можно было отдавать на суд руководства. Конечно, во время подготовки съемок, когда велись поиски исполнителей, работа над песнями и музыкальными номерами, мы еще много раз вторгались в сценарную ткань, что-то улучшая, дополняя, сокращая, изменяя. Тексты реплик, шуток, острот менялись и во время съемочных смен, и даже на озвучании. Короче, сценарий доделывался параллельно с подготовкой и со съемками. Но сюжетный костяк, образы, характеры вылупились к десятому дню работы. С самого начала мы решили, что изменять сюжет прежней ленты мы не станем. Но было ясно — та лента протестовала против сталинского догматизма, против доведения до абсурда социалистической (на словах вполне справедливой) идеологии, против окаменевших чиновников. Огурцов в то время был фигурой смешной, глупой, нелепой, ненавистной всем людям, обладавшим здравым смыслом. Нужно было найти нынешний образ, который вызывал бы такую же дружную ненависть, единодушное осуждение. Стало ясно, что главной фигурой нашего сценария станет демагог, выходец из комсомола, матерый взяточник, порочный до мозга костей субъект, родственный по духу криминалу, при этом трус и подхалим, с хорошо подвешенным штампованным языком. Мы дали ему фамилию Кабачков, подчеркивая тем самым прямую наследственность от Огурцова. Поскольку мы живем в странной стране, где ростки капитализма причудливо переплелись с пережитками социализма, то наш Дворец культуры носит имя Огурцова. Это нормально, ибо, скажем, в Москве нет улиц Пушкина, Чехова, Горького, Герцена, Чайковского, но есть улица Косыгина, проспект Гречко, Коммунистическая улица, улица Вильгельма Пика, улица Саморы Машела… Далее мы продолжали искать приметы нашего уникального времени. Власть срослась с уголовщиной. Мы ввели в сценарий господина Коляна, «помощника практически всех депутатов Госдумы», зловещего субъекта, олицетворяющего уголовщину, вооруженного всяческими легальными высокими «корочками». Он покупает недвижимость и, в частности, купил дворец, где будет проходить новогодний праздник. В новогоднюю ночь он намерен ввести туда ОМОН, который сейчас охотно служит любому толстому кошельку, и захватить здание. За солидную взятку он покупает согласие Кабачкова, который осуществляет организацию новогоднего шоу. Ситуация очень современная в стране, где законы управляются сильными и богатыми так, как им надо, как выгодно, как удобно. К примеру, стоматолог за взятку участвует в праздничном представлении, которое «главный» телеканал страны транслирует миллионам. Естественно, им противостоит молодая, свежая неиспорченная поросль — культорганизатор Алена Крылатова и радиоинженер Денис Колечкин. Лену Крылову в той ленте исполняла Людмила Гурченко, ставшая в одночасье знаменитой, в нынешней картине играет Алена Бабенко.
Алена — замечательная, живая, трепетная актриса, которая безупречно сыграла у меня в «Андерсене».
У нее оказались изумительные музыкальные данные: слух и голос. Электрика Гришу — Юрия Белова из первой картины — здесь замечательно заменил превосходный Сергей Безруков, один из лучших артистов нашего времени. Ну а незабвенную Тосю, секретаршу Огурцова в исполнении Тамары Носовой, в новой ленте сыграла непревзойденная Мария Аронова. Раз уж зашла речь об артистах, то, конечно, очень важен, очень принципиален для фильма был исполнитель роли Кабачкова. По моему разумению, это должен был играть Сергей Маковецкий и только он! Блистательный, многообразный, необычайно мастеровитый, наделенный тонким юмором. Но артист оказался занят, играл главную роль в другом фильме. Положение было безвыходным. Артисты заранее планируют свою творческую жизнь, а мы свалились в кинопроизводство неожиданно для всех (для себя в первую очередь!). Как говорится, нас никто не ждал! Поэтому немало шикарных артистов, которым я предлагал работу у меня, не снялись в этой картине, к примеру Светлана Крючкова, Валерий Гаркалин, Татьяна Васильева и другие. Но вопрос с Маковецким был принципиальным. И тут нам помог всемогущий Константин Эрнст. Он сумел договориться с фильмом, где был занят Маковецкий. Сроки той картины удалось перенести. Замечательным приобретением для «Карнавальной ночи — 2, или 50 лет спустя…» оказался Роман Мадянов. Я давно положил глаз на этого превосходного актера. А во время нашей совместной работы попросту влюбился в него. Он играет у нас того самого типа, который купил дворец и в новогоднюю ночь ввел туда ОМОН. Филигранная работа артиста, показавшего уверенного в себе подонка, сильного и трусливого в одно и то же время, человека, связанного с олигархами и мафией, депутатами и уголовниками, человека злобного, мстительного, страшного. Никакого нажима, точность и разнообразие актерских приемов. Мадянов показал чудовищное лицо одного из подлинных хозяев страны.
Маковецкому же досталось самое трудное. Он понимал, что все невольно будут сравнивать его работу с гениальным Игорем Ильинским. Но Сережа, как говорится, «пошел своим путем». В его исполнении огромное количество точнейших деталей, мимики, интонаций. Он совсем не похож на фигуру из прошлого, он наш современник, скрытый мерзавец, демагог, льстец, сатрап, хитрец, наивный болван. Своеобразная энциклопедия качеств «героя нашего времени», тем более опасного, что он умеет носить костюм, гладко говорить, у него лощеные манеры, то есть все необходимое, чтобы прикрыть гнилую, дурно пахнущую душу. Это блестящая работа, как мне кажется, еще ждет справедливой оценки критиков.
И невозможно хороша и смешна, как мне думается, фонтанирующая Мария Аронова в роли секретарши!
Я давно мечтал снять великую Инну Чурикову, но вечно не совпадали ее занятость и сроки съемок моих лент. Но здесь свершилось! Инна Михайловна великолепно сыграла хищную графоманку, богачку-стоматолога, помешанную на сочинении виршей. За взятку, элегантно данную ею Кабачкову, ее вставляют в новогодний концерт, где она исполняет (поет и танцует) дивный номер «Гранатовый браслет», сочиненный композитором Алексеем Рыбниковым и поэтом Ильей Резником. Смешной пародийный концертный шедевр в сопровождении тоже подкупленного дантисткой мужского балета. Инна Михайловна словно купается, исполняя номер во всю свою комедийную мощь. Счастье, что мы встретились в одном фильме!
И не могу не сказать о своем давнем и любимом друге Валентине Гафте. Ему тоже пришлось нелегко. В прошлой картине роль лектора исполнял незабвенный Сергей Филиппов, ставший тогда одним из самых популярных артистов. Теперь в новой ленте этот персонаж называется так: политтехнолог с сельским уклоном. Не могу удержаться, чтобы не процитировать монолог, который очень смешно сыграл Валентин Гафт.
«Политтехнолог (
Политтехнолог танцует канкан. Кабачков в шоке.
Хочу отдельно сказать еще об одном действующем лице картины — это сантехник дядя Юра. Этой роли поначалу в сценарии не было. Но появилась она отнюдь не случайно. На создание музыкальных номеров не было не только времени. Выяснилось, что мощная композиторская плеяда, чьи потрясающие песни сопровождали нашу жизнь в XX столетии, исчезла. Нет Дунаевского, Соловьева-Седого, Мокроусова, Блантера, Лепина, Богословского, Андрея Петрова, Баснера, Френкеля, Бабаджаняна, Островского, Таривердиева, Молчанова… Нет и сильных поэтов Матусовского, Гамзатова, Долматовского, Рождественского, Фатьянова, Окуджавы… Короче, нет тех, кто создавал песни, которые пела вся страна и поет до сих пор. На эстраде полно каких-то однодневок с тухлыми мелодиями и пошлыми словами. Вроде «я беременна, но это временно»…
Я начал метаться, обращаться к разным поэтам и композиторам. Времени было мало, я торопил авторов и получал в ответ то, что меня не устраивало. И тут я вспомнил своего друга Юру Лактионова, живущего в Воронеже. Он работает там артистом в областном театре. Но помимо этого он даровитый художник, сочиняет стихи, пишет к ним музыку и сам поет. Его песни очаровательны. Он прирожденный мелодист. Практически каждая его песня — хит. Могу сказать, если бы он, невероятно одаренный человек, жил не в Воронеже, а в Москве и не был таким скромным, стал бы знаменитым на всю страну. Я пригласил его в Москву и предложил стать одним из авторов песен. Ради него я придумал в сценарии небольшую роль народного самородка, сантехника по профессии, сочиняющего стихи и музыку, чтобы он и в кадре мог бы спеть кое-что из своих сочинений. Он взял отпуск в театре и прикатил. В результате в нашем фильме Владимир Михайлович Зельдин, корифей сцены и кинематографа, поет его дивную «Песню старого клоуна». Это был не мой выбор, Зельдин сам выбрал эту песню и спел ее так, что номер старого клоуна берет за душу. И автор, и исполнитель остались довольны друг другом, не говоря уже о режиссере, который обожает талантливых людей и любит их сводить друг с другом. Прелестный романс из «запасов» Лактионова подобрала для себя волшебная исполнительница русских и цыганских романсов Валентина Пономарева. Я сделал для нее в сценарии крохотную роль библиотекарши, и она в нашем новогоднем шоу спела романс «Ни о чем я жалеть не хочу…». И это сочинение Ю. Лактионова прочно вошло в репертуар этой божественной певицы. Так же, как и «Песня старого клоуна» — в программу замечате льного Зельдина. Сам Юра тоже спел свою песенку «Старый аккордеон», не говоря уже о том, что симпатично сыграл роль сильно пьющего сантехника Дворца культуры.
Все же вернусь к сценарию…