— С Урала. Вообще-то я еще салага по армейским понятиям, служу всего полгода.

— У меня военный стаж больше, — засмеялась Петряева. — На месяц. Была санинструктором, потом перевели в полковую санчасть. Это в кавалерийской дивизии. Под Тихорецкой чуть в плен не попала. Хорошо, что моряки выручили.

— Как это было?

— Дивизию здорово потрепали, пришлось в спешном порядке эвакуировать. Собрала я своих раненых в школе и жду, когда придут повозки. Вдруг забегает казачок и кричит мне: «Что ты, дура, сидишь? Тихорецкую немцы заняли!» Я искать врача, а его и след простыл. Был у нас санитар Егор, здоровый такой детина. Оставила я его возле раненых, а сама побежала обстановку разведать. Смотрю, идет отряд морской пехоты. Я кричу: «Ребята, выручайте, так, мол, и так». Они свое барахлишко забрали с повозок и давай моих раненых грузить. А тут уже и немцы показались, перестрелка завязалась. Еле ушли. И вот опять в такую же ситуацию попала.

— Да, обстановка не из приятных, — подтвердил Лаптев. — Я никогда не бывал в горах, плохо ориентируюсь в них. Но раз дорога есть, значит она куда-то нас приведет. Другого пути у нас нет.

— У меня сердце чувствует: вырвемся.

— Дай бог, как говорят.

— У людей вся надежда на вас, Борис Сергеевич. Вы старший по званию.

Лаптев вздохнул.

— С удовольствием передал бы власть в другие руки. Оскольцеву хотя бы. Но не поймут бойцы, посчитают, что струсил.

— Вы женаты, Борис Сергеевич?

— Да нет, не успел. А вы замужняя?

— Тоже нет. Думала, институт закончу, тогда уж. А теперь… Не до свадьбы, живой бы остаться.

— Боитесь смерти?

— Боюсь. Считайте, что не жила еще. Ладно, Борис Сергеевич, отдыхайте. Я тоже пойду прикорну часок-другой.

Проснулся Лаптев от выстрелов. Соскочив с повозки, громко крикнул:

— Кто стрелял?

— Лазутчиков поймали, товарищ военврач, — ответил Буряк. — Троих егерей.

Светало, на дороге метались люди.

— Давайте их сюда.