– Алина?!

Клим как раз завязывал за спиной поясок свежего халата, когда приметил девушку на носилках. Уши – в высохшей и уже шелушащейся крови, на бледном лице – множественные мелкие порезы и бурые разводы, очень похоже, что так же от крови. Поперек живота – повязка из уже грязных бинтов прямо поверх комбинезона. Поле боя вносит свои коррективы. Тут уж не до правильной перевязки. Главное – остановить кровотечение и предотвратить попадание на рану грязи. С остальным и в госпитале разберутся.

Глаза закрыты. Время от времени кривится от боли. Но в сознании. Потому что, едва расслышав его голос, тут же распахнула длинные ресницы и повела взором. Облизнула сухие, бесцветные губы и едва слышно выдохнула:

– Клим…

Вот так и не поймешь, то ли от радости, то ли в удивлении. Н-да. А уж он-то как удивлен. Едва узнав о том, что Дробышева в Монголии, Кондратьев не на шутку разволновался. Но потом из беседы с одним бронеходчиком узнал, что у японцев нет бронебойных средств, способных причинить вред толстошкурым «Богатырям», и успокоился. Как видно, зря.

– Эти носилки сюда! – безапелляционно заявил он, указывая на свою операционную палатку.

Сам прошел первым и сразу же встал к умывальнику справа от входа. С медсестрами у него уже как-то все само собой устаканилось. Каждый был занят своим делом, как в хорошо отлаженном механизме. Пока он приводит себя в порядок для очередной операции, сестры милосердия готовят раненого, подготавливая операционное поле.

– Н-нет…

И откуда только силы взяла, чтобы поднять руки и запахнуть уже взрезанные комбинезон и шелковую комбинацию. В глазах – самая настоящая паника, смешанная с неподдельным стыдом. И природа его стала понятна сразу, едва Вера Васильевна скосила взгляд на все еще отвернувшегося Кондратьева.

– Ну-ну, милая. Не мешай нам. Клим Сергеевич – он не мужчина, а хирург. Хороший хирург. Уж поверь мне, – успокаивающе заговорила она, одаривая девушку своей сердечной улыбкой, которую дарила просто так лишь раненым.

– Н-нет, – вяло, но от этого не менее упрямо мотнула головой Алина. – Т-только не он.

– Полежи, красота. Я сейчас. – Медсестра отошла в сторону и, ухватив Кондратьева за локоть, буквально выволокла его на улицу. – Вы не будете ее оперировать. Мы перенесем ее к Антипу Сергеевичу, – непререкаемым тоном заявила она.

– И что это значит, Вера Васильевна? – вздернув бровь, поинтересовался Клим.

– Дела сердечные…

– Алина – мой друг, а не любовь всей жизни, – покачав головой, перебил женщину Клим. – Мы просто друзья детства.

– Все равно вы не можете оперировать близкого вам человека. Это общепринятое правило.

– Правило, но не запрет. Это во-первых. А во-вторых, ее буду оперировать только я и никто другой. А все ее возражения… Просто делайте свою работу и дайте ей хлороформ.

– Но-о…

– Все, я сказал. Мы теряем время.

– Я вынуждена буду доложить.