Виталик замолчал: ему понадобилось время. Анна задумчиво взглянула в окно. Манипуляция приводит к зависимости не только психологической, но и физической. А жертвы прикрывают свою «наркоманию» словом «любовь» и постоянно ищут оправдания поступкам мучителя. Она ощутила на себе цепкий взгляд.

— Что будешь делать?

— Я не буду ему звонить. Я не хочу умереть, как крысы в эксперименте, — она увидела в глазах друга уважение. — Кроме того, если я позвоню, Матвей убедится, что его стратегия работает. Чем я помогу ему? А чем себе? Финал предсказуем: даже если я отдам ему себя, он попользуется мною и выбросит. Лучше один раз пережить агонию, чем всю жизнь ждать, когда тебя поощрят.

Виталик понимающе кивнул.

— Знаешь, иногда нужно опуститься на дно, чтобы оттолкнуться, — философски заметил он.

— Я не из таких. Мне не нужно дно, — она выдохнула со стоном. — Я все способы перепробовала, которые рекомендуют для лечения адреналиновой зависимости.

— Какие?

— Полная информационная блокада: я не захожу на его страницу, — по лицу друга поняла, что он с этим согласен. — Спорт. Медитация. Новые увлечения. Я начала заниматься вокалом, — пояснила она. — Адреналиновая замена — аттракционы. Общаюсь с людьми, которые ничего не знают о Матвее. Медитирую. Молюсь. Использовала все психологические техники. Наступает временное облегчение, но потом состояние возвращается. Осталось попробовать только путешествия, — закончила свою мысль Анна. — Меня пригласили провести семинар на международном форуме в Шарм-эш-Шейхе.

— Когда?

— В начале декабря.

— Полети. Смена обстановки пойдет тебе на пользу, — поддержал ее решение Виталик.

— Должен быть способ отжать эти чертовы кнопки! — застонала она.

— Аннушка! — друг сочувственно вздохнул. — Освобождение от зависимости начинается с ее признания. Первый шаг ты уже сделала. Еще один — и, на мой взгляд, самый важный — связан с абстинентным синдромом. Синдромом отмены, — уточнил психолог. — Ломка — обязательный этап на пути к свободе. Главные пики обострения, как правило, приходятся на следующие даты: 7 дней, 21,40,90 и 6 месяцев. Таков путь избавления от зависимости, и его придется пройти. Избежать абстинентного синдрома невозможно, можно лишь минимизировать его. Перестань с ним бороться, просто прими его как часть твоего пути. Все, с чем мы боремся, только усиливается. Смирись. Есть хорошее упражнение — аффирмация: «Я не могу быть с Матвеем, но и без него я тоже не могу».

Анна посмотрела на Виталика. Смириться? Из любой ситуации она всегда искала выход. Всегда. Как смириться?

— Я попробую, — вздохнула она. — Я не позволю ему забрать меня у меня.

26 ноября

Анна зашла в квартиру. Не включая свет, скинула обувь. Сняла верхнюю одежду. Гостиную тускло освещали огни комплекса. Она прошла в комнату. Легла на диван. Кот издал приветственный возглас. Когда ты занят, ты не замечаешь боли, вернее, переключен. В потоке дел отвлекаешься от самого себя. Но рано или поздно остаешься с собой наедине. В этот момент приходит осознание реальности. Побег, как и «обезболивающее», дает лишь иллюзию освобождения. Исцеляет же признание происходящего. Анна глубоко вздохнула.

Агония. Ломка, погружающая в агонию. Словно сердце воспалено и увеличилось в размерах. Сердце давит на ребра, они хрустят. Ты физически ощущаешь острую боль — без пика, без спада. Она одинакова, равнозначна, беспрерывна и рождает тягу к тому, что вызывает кайф. Ты наркоман, для которого доза — взгляд. Глаза цвета горького шоколада. Такого Анна не испытывала никогда. В ее жизни были разные виды боли. Была та, которую она называла «вырвали сердце», та, которая «разбила на мелкие части», но у той боли был пик, а после него всегда наступает спад. Эта же все время держала ее в одинаковом состоянии.

Адреналиновая ломка. Ломка заставляет искать повод, разум кричит: «Не смей!» Ты будто растянут на дыбе между логикой и животной тягой. Твои ребра хрустят, но не ломаются. Сердце кровоточит, но по-прежнему бьется. Суставы горят, но ты продолжаешь ходить. Ты дышишь, но в этом дыхании нет жизни. Ты готов стать немыслящим животным, лишь бы получить дозу. И жаждешь хотя бы минутного облегчения.

Только осознанность заставляет терпеть. Ты бездействуешь, но ненавидишь за это свой разум. Если бы не осознанность, Анна сдалась бы уже давно. Внутренне она сдавалась каждый день, ежеминутно, ежесекундно. Только осознанность удерживала от действий. Раньше Анна просыпалась с мыслью о свете, теперь — с мыслью о том, что смогла побороть себя еще один день. Жизнь превратилась в борьбу, в битву с самой собой. И какая бы из сторон ни побеждала, все равно раздавался хруст. Она слышала его каждое мгновение, даже во сне, — ничто не могло заставить этот хруст стихнуть.