В-третьих, сам уютный город на момент действия «Белой гвардии» отходил в прошлое – «
В-четвёртых, Киев у Булгакова выступает в качестве «Вечного города».
С одной стороны, перед нами разворачивается трагедия гибели города и привычной жизни его обитателей, но… Хитрость в том, что Булгаков заведомо обманывает: он-то в Киеве после всего этого бывал и убедился – город стоит. Да, он изменился, это во многом другой город, но, всё же, он вечен. Об этом, кстати, стоит помнить тем, кто сейчас говорит, что Киев умер, Киев уже не тот.
С другой стороны, Киев выступает в качестве антитезы Москве – «Третьему Риму», и даже Иерусалиму.
Символом Киева, который проходит через «Киев-город» и «Белую гвардию», является памятник Св. Владимиру со светящимся крестом в руке. В Киеве находится священник, пользующийся уважением Булгакова (это при том, что в «Киеве-городе» он резко проехался по всему разнообразию так называемых «церквей» в городе). В конце концов, именно тут молитва Елены доходит до Бога…
Вообще, происходящая в городе трагедия сродни Страстям Христовым (происходящим, однако, на Рождество, а не на Пасху). Тут гетман Скоропадский, вслед за Пилатом, умывает руки, а Най-Турс/Турбин принимает смерть, которая становится искупительной для белого дела (так считают многие булгаковеды, верить ли им – дело каждого).
А Москва? Тут место действия «дьяволиады», а потом на улицах города появляется и сам сатана во плоти. Тут молитвы не имеют силы: не доходят они до Бога, да и молиться негде – церкви закрыты или разрушены… Сама смерть мастера происходит именем сатаны и ничего не искупает, сам же он, вместе со своей любимой, добровольно принимает покой в преддверии ада…
В этом отношении Булгаков повторил манеру своего литературного учителя Гоголя, у которого в малороссийских произведениях – казацкая доблесть, а в петербургско-московских – мёртвые души…
Секреты «дома Турбиных»
В Киеве, в доме на Андреевском спуске семья Булгаковых жила с 1906-го по 1919 год. Со временем все они оттуда разъехались, и литературное прошлое дома естественным образом забылось. В историю его вернула публикация в журнале «Новый мир» (в № 8 за 1967 год) очерка Виктора Некрасова «Дом Турбиных».
До того мало кто задумывался над тем, имеет ли дом в романе и пьесе исторический прототип. Собственно, наверное, задумывались и искали, но до войны это было неактуально (Булгаков был жив и был он не в фаворе у властей), а после войны, вплоть до публикаций 1965–1967 годов, подлинный масштаб Булгакова знали далеко не все.
О «первооткрывателе»
Виктор Платонович Некрасов – коренной киевлянин. Родился он буквально в двух шагах от Андреевского спуска – в доме № 4 по улице Владимирской. Крестили мальчика в Десятинной церкви.
Некрасов – потомок древнего рода Мотовиловых, правнук шведского барона, российского подданного, генерала Антона фон Эрна, венецианских дворян Флориани и дальний родственник Анны Ахматовой.
В 1912–1915 годах семья Некрасова жила в Швейцарии и Франции. Там его мать общалась с российскими политэмигрантами – Плехановым, Луначарским, Ногиным. Времена Гражданской войны он встретил в Киеве, проживая на улице Кузнечной (Горького, сейчас – Антоновича).
«
Уже в 1920-х годах Некрасов окончил железнодорожную профшколу и принимал участие в строительстве Киевского железнодорожного вокзала. В 30-х учился у Иосифа Каракиса на архитектурном факультете Киевского строительного института. Каракис – знаменитый киевский архитектор, который возвёл множество зданий в стилях конструктивизма и сталинского ампира. Например – здание Исторического музея на Старокиевской горе.
После окончания института Некрасов работал архитектором, актёром и театральным художником.
Во время войны – полковой инженер, заместитель командира сапёрного батальона. Участвовал в Сталинградской битве, был автором первого памятника, установленного в Сталинграде. Потом воевал на территории Украины, освобождал Одессу.
После войны работал завотделом в киевской газете «Радянське мистецтво» («Советское искусство»), а в 1946 году опубликовал повесть «В окопах Сталинграда», которая для своего времени стала откровением. Хотя имя верховного главнокомандующего упоминалось в ней только раз, походя, она была удостоена Сталинской премии 2-й степени. Это не помешало ему в 1966 году подписать письмо к Брежневу против реабилитации Сталина.