— Ещё пять минут — и идём.

— Может, вонзить для сугрева? У кого водка?

— У Эм Икса.

— Водку здесь пить не будем, нефиг.

— Депутат Смыков, ты не в Думе…

— А иди-ка ты…

— Я тебе говорю, Толика тогда считали талантливее Блохина.

— Тебе виднее, я-то не помню ничего, пешком под стол ходил.

— Ты какого же года?

— Семьдесят второго.

— У, какой молоденький…

Подъехали красные «Жигули», с сидения рядом с водителем выбрался улыбчивый длинноволосый парень в кожаной куртке и таком же бело-голубом шарфе.

— Соратник Ядохимикатов! — представился он собравшимся.

— Так вот ты какой, северный олень, — усмехнулся тот, кого назвали депутатом: полный молодой человек в длинном пальто.

— А вон и братик мой идёт, — подал голос худой парень в очках. — Теперь все в сборе.

Балис непроизвольно посмотрел в сторону метро: оттуда к кладбищу приближался ещё один динамовец с цветами в руках.

— Валлон, теперь все в сборе. Можно идти.

— Ай, Алекс погоди. Я Крюне про Толика рассказываю, он же его на поле-то никогда не видел.

— Да, такого как Кожемякин у нас потом и не было.

Фамилия покойного показалась Гаяускаса неожиданно знакомой. Анатолий Кожемякин… Ну, конечно.