На перекрестке перед ними полицейская машина проехала с юга на север, и мистер Лисс сказал:

– Это плохо. На машине нам из города не выбраться. Придется найти другой способ.

– Наверно, мы сможем выбраться так же, как вы забрались в него. Я всегда хотел покататься на поезде.

– В холодном пустом товарном вагоне не очень-то волшебно и забавно, поверь мне. Что ни говори, а депо у них тоже под колпаком.

– Ну, летать мы не можем.

– О, не знаю, – сказал мистер Лисс. – Если твоя черепушка настолько пуста, как кажется, я могу привязать к твоим ногам корзину, задуть в нос горячего воздуха и улететь на тебе, будто на старом большом воздушном шаре.

Примерно квартал Намми размышлял об услышанном, а старик включил стеклообогреватель, и ветровое стекло, начавшее индеветь по краям, снова очистилось. Затем он пробормотал:

– Это совершенно бессмысленно, разве что вы пытаетесь сказать гадость.

– Возможно, ты прав.

– Я не знаю, почему вы постоянно так делаете.

– У меня это хорошо получается. А людям нравится делать то, что у них хорошо выходит.

– Но вы уже не так плохо ко мне относитесь, как в самом начале, когда мы только познакомились.

После недолгой паузы мистер Лисс ответил:

– Ну, Персик, у меня свои взлеты и падения. Никто не может быть хорош в чем-то на сто процентов 24/7.

Мистер Лисс иногда называл его Персиком. Намми не знал почему.

– Несколько раз, – сказал Намми, – я даже почти подумал, что мы, может быть, становимся друзьями.

– Не нужны мне никакие друзья, – отрезал мистер Лисс. – Так что возьми «Клинекс» и высморкай эту мысль из головы прямо сейчас. Высморкай, потому что она соплива. Я одиночка и бродяга. А друзья виснут на человеке грузом. Друзья – это всего лишь будущие враги, ждущие своего часа. В мире нет ничего хуже дружбы.

– А бабушка всегда говорила, что в жизни главное дружба и любовь.

– Ты только что напомнил мне, что есть одна штука хуже дружбы. Любовь. Ничто не уничтожит тебя быстрее, чем любовь. Это яд. Любовь убивает.

– Я не могу представить, как это может быть правдой, – сказал Намми.