Тем временем, пока я размышляла над всем этим, Дарий, не теряя даром времени, продолжал легонько прикасаться к моим волосам. Вскоре его руки двинулись дальше, разминая плечи и спину. Прикосновения становились более энергичными, в то же время оставаясь нежными. От этого мне с каждой секундой делалось всё легче, как будто напряжение и тревога уходили прочь. Впору было замурлыкать от удовольствия, как это делал Абрикос.

Развернувшись, я обняла его, чувствуя, что постепенно успокаиваюсь и смотрю в будущее куда более оптимистичным взглядом. Получится у меня или нет, а попытаться нужно в любом случае. Ведь и остальные ведьмы когда-то делали свои первые шаги даже в самых сложных видах магии.

Дарий обнимал меня, прижавшись колючей щекой к моему лицу, а я думала о Вивиан. О том, какой она была. О её чувствах к мужу, детям, родителям. Она представлялась мне смелой, решительной, сильной женщиной. Но вся её жизнь была отравлена страхом перед инквизиторами.

А также тем, что однажды она стала создательницей артефакта, который нам предстояло найти.

— Значит, это окончательно? — спросила Регина, и Тео, отвернувшись, промолчал.

Девушка закусила губу. Могла бы, наверное, и не уточнять. Она ведь видела Веронику с Дарием. Знала — от Мартина, от кого же ещё? — о том, что они теперь не только работают, но и живут вместе. В ту последнюю их встречу в особняке Розенберга она не присматривалась, есть ли на пальце её троюродной сестры помолвочное кольцо, но наверняка уже не было.

Интересно, как это происходит — когда связь просто рвётся, но люди остаются живыми? Что почувствовал Тео, когда Вероника перестала носить на безымянном пальце колечко, надетое на помолвке? Спросить бы его, но, пожалуй, не стоит.

Они сидели на траве в одном из городских парков. Кажется, в том же самом, в котором она встретилась с Вероникой после её возвращения. Это было всего лишь недели три назад, если не меньше, и всё же столько всего успело случиться за прошедшие с той встречи дни, что событие казалось давним, словно отодвинувшимся во времени.

А сейчас они с Тео сбежали от дедушкиного гнева и не придумали ничего лучше, чем отправиться в парк и расположиться там, отключив мобильные телефоны. Возможно, это был импульсивный и подростковый поступок, но в минуты, когда старший Воронич настолько зол, лучше держаться подальше. Особенно если учесть тот факт, что разозлился он на них, когда Тео объявил, что помолвка расторгнута, а Регина в очередной раз сказала, что не согласна выходить замуж за Дмитрия Шульгина, который присутствовал там же и, кстати, расстроенным её словами совершенно не выглядел.

— Ты не знаешь, здесь есть поблизости парикмахерская? — спросил Тео.

Удивлённая неожиданным вопросом Регина подняла на него взгляд. Его бросила невеста, а он спрашивает о парикмахерских? А что, не такой уж плохой способ борьбы с депрессией, говорят. Может быть, и ей стоит подстричься. Наголо, ага. И татуировку сделать. Чтобы уж окончательно разъярить дедушку.

— Кажется, есть, — хихикнув, ответила она.

— А почему ты смеёшься?

— Это нервное.

Регина сдвинула бретельки майки, подставляя плечи солнечным лучам, и откинулась назад, опираясь на руки.

— Теперь, похоже, мы подрываем основы, — проговорила она. — Дедушка всегда мне доказывал, что магическое сообщество держится на традициях, существующих уже несколько веков. Они появились давно, когда договора с Инквизицией ещё не было, и от неё исходила большая безопасность, чем сейчас. Да и все эти шпионские игры с ведьмами, которые выходили замуж с целью проследить за членами другой семьи. Наверняка ты об этом тоже слышал.

— Ага, — отозвался Тео, ложась на траву. — Но всегда находились и те, кто поступал по-другому. Та же леди Вивиан, например.

— Хочешь сказать, она сама нашла себе мужа? Не родители? Даже в том веке… — задумчиво произнесла Регина. — Значит, всякое бывает. Только дедушке этого не объяснишь, хотя такое случалось и в его семье.

— Тебе никогда не хотелось быть кем-то другим? — поинтересовался он. — Не ведьмой, да ещё и из такой семьи. Просто самой обычной девушкой. Не быть привязанной ко всем этим традициям, которые так ценит твой дед. Чувствовать себя свободной, путешествовать…

— Я и так могу путешествовать, — возразила она.