Конечно же, он слукавил — последними стали бы похороны Петрова. Но Артём вообще хотел, чтобы у того не было похорон, а он сгнил где-то в канаве, а Даша обо всем этом прекрасно догадалась, но тактично промолчала. Она хоть и была более гуманной и доброй в их паре, но в данной ситуации мысленно была солидарна с мужем. Как говорится, Кесарю — кесарево.

Делать было нечего, без информации о местонахождении Петрова они были связаны буквально по рукам и ногам, поэтому Артём увел Дашу в дом, который им еще предстояло проветрить. Зашел в дом первым и почти сразу же нашел в гостиной источник дыма, который к этому времени прекратил валить и немного развеялся.

— Что это было? — спросила Даша, остановившись на входе и прислонившись плечом к арке, соединявшей гостиную и прихожую.

— РДГ, — ответил Артем, разглядывая чуть обгорелый по краям картонный корпус, на котором были видна буква «Б».

— А по-русски?

— Ручная дымовая граната, — и чтобы Даша не успела испугаться, объяснил. — Это дымовуха, она неопасна. Он воспользовался ею, чтобы просто отвлечь и сбежать.

Обернувшись, он видел, как Даша закатила глаза, но ничего не произнесла, а просто молча прошла мимо него в кухню.

Он не знал, что говорить ей в ситуации, когда пять минут назад мужик из его прошлого ворвался в их дом, застрелил охрану и собаку, угрожал его жене, за что получил по голове, а потом запустил в гостиную дымовую шашку и сбежал, разбив стеклянную дверь в кухне. Князев видел, что в утешениях она не нуждалась, что извинения ей тоже не нужны, что обещания о скорой безопасности и избавлении от источника проблем она тоже слышать не хочет. Вместо этого он видел, что Даша пытается хоть как-то абстрагироваться — раскрыв все окна и двери, прошла в кухню и вернулась к посуде, которую она так и не успела домыть. Но воду включать не стала, а так и застыла над раковиной. Увидев ее у раковины, он как будто по-новому взглянул на нее — худенькая фигура на фоне большой кухни.

Отойдя к разбитому окну и принявшись его деловито разглядывать, Артём краем глаза поглядывал на Дашу. Он вспоминал их прошлое: как впервые встретил ее и напугал до смерти, как случайно встретился с ней на чужом свидании, как танцевал с ней на концерте «Химеры», а потом катался по ночному городу в чужом БМВ, как получил ножом под ребра прямо на ее глазах, как наконец съехался с ней, как открыл вместе с ней свой первый бизнес, как сделал ей предложение, а на через несколько дней подстроил свою смерть… Он протащил ее через несколько кругов ада за эти два года. Каждый раз он говорил себе, что больше такого не повторится, что это был последний раз, и в каждый последующий после этого раз все было хуже и хуже. И только лишь Даша Юдина оставалась прежней, обрастая шрамами опыта, как фигурально, так и буквально.

Артём вспоминал свое прошлое, с чего все начиналось и к чему все шло, чего он хотел и чего достиг. Он едва ли мог узнать в себе-прошлом себя-настоящего — разница была кардинальная. Он долго бежал. Бежал от прошлого, бежал от ошибок, бежал от самого себя. И лишь появление в его жизни, где были только проститутки и бандиты, одного человека кардинально все изменило. И несколько минут назад по собственной глупости он чуть не потерял ее.

Князев молча подошел к девушке и обнял ее сзади. Осторожно заключив в объятия, он уткнулся носом ей в макушку и умиротворенно закрыл глаза. Он догадывался, что стоит еще раз объяснить ей, что другого выхода нет, что он обязан это сделать и так далее, но чувствовал, что не стоит этого делать. Во всяком случае, не стоит портить момент.

Даша же стояла и бездумно смотрела в кухонный фартук, выложенный какой-то баснословно дорогой итальянской плиткой. У нее не было ни страха, ни ступора, одно лишь отрицание реальности происходящего. Ей казалось, что все, о чем ей до этого рассказывали парни — лишь бандитские байки, сюжеты которых они подсмотрели в американских боевиках и которые рассказали ей, чтобы в шутку припугнуть. Ведь такое бывает только в кино, все эти погони, перестрелки, проникновения в чужой дом и угрозы пистолетом, приставленным к коленке. Но она вспоминала свою жизнь за последние два года: погони на чужой БМВ, перестрелки на концертах и возле больницы, угрозы учебной гранатой и выкапыванием могилы, — и понимала, что это жестокая реальность, в которой она жила и в которую до сих пор отказывалась верить. Ей хотелось закрыть глаза и услышать чей-то голос, командующий «Стоп, снято!», хотелось ущипнуть себя и проснуться от страшного сна. Но сколько она ни пыталась, сколько ни щипала себя, но ничего не менялось — к сожалению, такова была ее жизнь.

Когда-то давно, когда Даша наконец соизволила по-человечески познакомить Артема со своей родней, мама сказала ей, что этим все и кончится. Она тогда не поверила ей, отмахнулась и попросила не запугивать ее. Тогда ей казалось, что худшее позади, тогда она еще не знала о многом, а потому не верила в подобное. Сейчас же ей было горько осознавать, что мама была права. Во всем.

Еще горше ей было осознавать, что она ничего не может сделать с этим, что не может ничего изменить. Она не сможет отговорить Артема, не сможет сделать так, чтобы Петров сам бесследно исчез из их жизни, не сможет вернуться в прошлое и переделать все так, чтобы никаких проблем у них в будущем не было. Все, что она может сделать, это смириться. Смириться с происходящим, но не с будущим.

— Я говорила с Афганом, — прошептала она. Наконец она решила признаться Артему. — Просила отпустить.

— Что? — переспросил Артём, не поняв, что она имеет в виду.

— Я говорил с ним насчет тебя. Просила отпустить, как все закончится.

— В смысле?

— Я хотела, чтобы ты ушел из этого бизнеса. Я боюсь, что… что Петров не будет последним, что после него будут еще такие же. Это замкнутый круг. И я попросила Афгана, чтобы он тебя отпустил, чтобы дал уйти. А сейчас… Считай, все потеряно: салон сожгли, машин нет, людей нет. Я не хочу потерять еще и тебя.

Князев тяжело вздохнул, но ничего не произнёс. Отошел от Даши, присел на край стола и, достав пачку сигарет, закурил. Он и сам размышлял об этом, причем давно, и особенно сейчас, но не мог представить себя еще где-то, кроме этого бизнеса. Конечно, он мог заниматься многим, но не хотел. Он не представлял, где бы еще смог заработать столько денег, чтобы Даша могла беззаботно жить. Он не хотел строить рай с милой и в шалаше, он хотел дать ей самое лучшее, и автосалон был лучшим легальным вариантом зарабатывать такие деньги.