— Нет.

Что бы она ни имела в виду, я этого точно не помнил.

— Тем интереснее, — протянула она. — Ты в курсе, что мне пытаются отравить сердца?

— Не в курсе, — снова ответил я, гадая, куда может завести нас такой разговор. — Неужели пытаются?

— Да. Но я не могу этого допустить, ведь мне нужно исполнить свою епитимью. — Она оглянулась вокруг, как будто боялась, что нас могут подслушать. — Как ты загорелся в этот раз?

Я был в состоянии выдавить подряд несколько коротких предложений, главное — вовремя делать паузы и дышать, поэтому вкратце рассказал о случившейся со мной аварии: при каких обстоятельствах, где, как давно. Потом поинтересовался, как ее зовут.

— Ты знаешь, как меня зовут! — Она машинально провела рукой по груди, как будто в поисках пропажи.

Я вспомнил, как сам, бывало, поглаживал свой врожденный шрам.

— Что ты делаешь? — спросил я.

— У меня отобрали кулон. Сказали, он может причинить вред, — ответила она. — Здесь недавно умерла маленькая девочка.

Я вспомнил Терезу.

— Откуда ты знаешь?

— Ах, о мертвецах я кое-что знаю, — рассмеялась она. — Ну, надо полагать, нам повезло.

— Как это?

— Мы пережили семилетнего ребенка. Мы ее в сто раз пережили!

— О чем ты говоришь?

— У меня есть собака, Бугаца. — Пальцы ее чуть подергивались. — Ты ей понравишься.

— Я не люблю собак.

— Полюбишь!

— И они меня не любят.