Ян уж сгоряча подумал, что это Бугг про его персону. А к кому еще тот мог обращаться, кроме них троих? Оказалось — четверых. Справа шевельнулись тени, нехотя расступаясь. В углу, сжавшись, под защитой криво насыпанного мелового круга, сидел измученный Пьетр. Завитки волос налипли на лоб, обычно круглые щеки ввалились и посерели. Стена за его спиной была сплошь испятнана белыми отпечатками, словно обезумевший Пьетр пытался карабкаться по ней наверх.

Жирные, текучие тени лениво танцевали по границе размазанной окружности.

Ну, держись! — Ян поудобнее перехватил топор, мельком порадовавшись тому, что тот хотя бы посеребренный. Ева метнулась следом и завыла со злобным торжеством, рассекая когтями сгустки мрака. Те заколыхались рваными полосками, как дымчатая ткань.

— Справа! — тревожно вскрикнула Амилия.

Ян отмахнулся топором. Запястье обожгло, словно невидимая медуза полоснула ядовитым стрекалом. Рука онемела, но серебристое лезвие уже развалило полумрака пополам. Пьетр судорожно завозился, вжимаясь в стену и закрывая голову локтями. Прыгающая Ева разметала и без того хлипкую меловую преграду. В воздухе поднялась белесая пыль, обозначая силуэты подкрадывающихся тварей.

— Осторожнее! — Ян заслонил Амилию. Девушка, забыв об осторожности, сосредоточенно кромсала серебряным кинжалом замешкавшиеся тени, словно шторы кроила. Только клочья летели. И лишь когда полумрак все же задел ее, Амилия болезненно вскрикнула, оступившись. — Дай, лучше я…

— Нет, дайте я! — Ева азартно носилась за фантомами, словно котенок за солнечными зайчиками. — Эх, надо было когти серебром оковать…

— Я посоветую тебе хороший маникюрный салон, — пробормотала Амилия, стискивая кинжал и нервно осматриваясь. — Когда выберемся.

— Все, вроде…

Тени остались, но лишь безобидные и неподвижные, не таящие угрозы. Пьетр, в прежней позе, обессилено прижимался к стене и облегчения на его лице Ян не заметил. Бугг бурно зааплодировал, довольный представлением.

— Отличная работа! Общение с егерями явно пошло вам на пользу… Только не надо на меня так злобно зыркать, этих тварей я не звал, они сами стеклись сюда, почуяв ужас вашего… м-м… впечатлительного коллеги.

— А что это произвело на него такое впечатление? — вроде бы и декоративный топор, но весил все же порядочно, так что Ян запыхался.

— Смею предположить, что ему не по душе я сам и мой замысел.

— Значит, все же коварные планы… — Ян вздохнул.

— Нет. То есть, не отрицаю, что коварных планов было выношено за эти года немало… О! С тех пор, как я выбрался из самого сердца Замка, откуда все началось…

— Хочешь сказать, что ты и есть тот свихнувшийся парень, который забрался слишком глубоко? — Ева так поразилась, что даже прекратила носиться вдоль каменного окоема. — А я думала, что это болтовня для устрашения романтичных малолеток. Чтобы не лезли, куда не следует.

— Я вошел в легенды, — криво ухмыльнулся Бугг. Костистое лицо неприятно осунулось и сильно смахивало на череп. Наверху, в своей коморке, историк выглядел явно посвежее. — Хотя как раз легенду-то и разрушил. Я отыскал ведьмину могилу, правда, не обнаружил в ней того, что хотел.

— Души горелома?

— Сдалась она мне. Старого ведьминого сердца! Заставляющего любить себя вопреки всему. Но как раз его там и не было. Я хотел принести его Альбине, чтобы она, наконец, поняла, что я достоин ее.

— Хотел принудить ее полюбить тебя? Какие высокие отношения.