— Ни слова, сэр? — переспросил Хорнблауэр.

— По крайней мере, четверть экипажа этого корабля — ирландцы, — продолжал Корнуоллис.

— Речь Маккула для них будет все равно, что искра, брошенная в пороховой погреб.

— Понимаю, сэр, — сказал Хорнблауэр.

Однако же и казни имели свои мрачные традиции. С незапамятных времен приговоренный имел право на последнее слово…

— Повесьте его, — произнес Корнуоллис, — это покажет всем остальным, что их ожидает в случае дезертирства. Но только дайте ему раскрыть рот, — а язык у этого парня подвешен неплохо, — и еще добрые полгода брожение среди матросов нам гарантировано.

— Да, сэр.

— Как вы этого добьетесь — ваше дело, молодой человек. Можете накачать его ромом, — но чтобы он не смог сказать ни слова — ни слова, слышите? — под вашу личную ответственность.

— Есть сэр!

Пэйн вышел из капитанской каюты вслед за Хорнблауэром:

— Вы можете заткнуть ему рот паклей, — предложил он, — со связанными руками он не сможет от нее избавиться.

— Да, конечно, — ответил Хорнблауэр, похолодев от одной мысли об этом.

— Я нашел для него священника, — продолжал Пэйн, — но он — тоже ирландец. Мы не можем рассчитывать, что он посоветует Маккулу держать язык за зубами.

— Да, — кивнул Хорнблауэр.

— Маккул дьявольски хитер. Несомненно, он выбросил все компрометирующие его бумаги до того, как его взяли в плен.

— А что он намеревался сделать? — спросил Хорнблауэр.

— Высадиться в Ирландии и поднять новый мятеж. К счастью, мы его перехватили. К счастью в том смысле, что мы можем судить его за дезертирство и быстро покончить с этим делом.

— Да, конечно, — сказал Хорнблауэр.

— Не думаю, чтобы вам удалось напоить его до пьяна, — продолжал Пэйн, — несмотря на то, что это вам посоветовал сам «Голубой Билли». Трезвые или пьяные — эти ирландцы всегда готовы поболтать. Я дал вам совет получше.

— Да-да, — повторил Хорнблауэр со скрытым содроганием.