Хорнблауэр задумался, ссутулившись так, что его подбородок почти уткнулся в грудь. Мир жесток и безжалостен, а сам он — офицер на самой жестокой и безжалостной службе, которая не признает ответов «Я не могу» или «Я не решаюсь».

— Да, не повезло тебе, Хорни, — заметил Смит неожиданно мягко и сочувственный шумок пронесся над столом.

— Исполняйте ваши приказы, молодой человек, — бесстрастно проговорил Робертс.

Хорнблауэр поднялся со своего места. Он не надеялся, что голос не выдаст его расстроенных чувств и поэтому молча поклонился, прощаясь с сидящими в кают-компании.

— Он здесь, живой и здоровый, мистер ‘Орнблауэр, — такими словами встретил его начальник корабельной полиции в полумраке твиндека.

Морской пехотинец, стоящий на часах у двери, отошел в сторону, оружейник поднес свечу поближе к замочной скважине и вставил ключ.

— Я поместил его в пустую кладовую, сэр, — продолжал он, — с ним там два моих капрала, сэр.

Из-за приоткрытой двери упал луч света от другой свечи, установленной в фонаре. Воздух внутри кладовой был отчаянно спертым. Маккул сидел на своем сундучке, а два капрала морской пехоты — прямо на палубе, опираясь спинами о переборки. Они поднялись при виде офицера, но и при этом для двоих вошедших почти не было места. Хорнблауэр окинул помещение внимательным взглядом. Похоже, у пленника не оставалось ни одного шанса совершить побег или самоубийство.

— Я буду отвечать за вас, — произнес Хорнблауэр.

— Это весьма лестно для меня, мистер — мистер… — произнес Маккул, вставая со своего сундучка.

— Хорнблауэр.

— Рад познакомиться с вами, мистер Хорнблауэр.

Маккул говорил по-английски чисто, с чуть заметным ирландским акцентом, который все же выдавал его происхождение. Он отбросил назад рыжие локоны, заплетенные в аккуратную косичку и даже в тусклом свете свечей его глаза загадочно сверкнули.

— Вам что-либо нужно? — спросил Хорнблауэр.