Джок шагнул к Дейзи, чтобы представиться. Но она ждала его появления.

— Что случилось с вашим фасным «феррари»?

Он изобразил на лице обезоруживающую, застенчивую улыбку сельского паренька, ослепляя Дейзи светом, исходившим от его невинных голубых глаз. Он изображал из себя мальчишку, которого застали в тот момент, когда он запустил руку в банку с печеньем.

— Вы меня давно вычислили, — виновато произнес Джок.

— Когда вы проехали мимо бензоколонки и вернулись с противоположной стороны, я едва не расхохоталась, — сказала Дейзи. — Я сказала себе: «Надеюсь, он более талантливый режиссер, чем детектив».

Она улыбалась.

— Тогда смейтесь! Хохочите! — Джок изобразил глубокую обиду. На самом деле он воспрял духом: она знала, что он — режиссер. — Да, Дейзи, — продолжил он, — я днюю и ночую возле вашей двери. Уже пятые сутки. Как потерявший голову поклонник. Или как сексуальный маньяк, который, посмотрев на вас, возвращается домой, чтобы заняться онанизмом. Извините меня, леди, за резкость и прямоту. Но я действительно обижен. Глубоко обижен. Да, я — режиссер. И я езжу на красном «феррари». У меня есть для вас отличная роль в отличном, правдивом фильме. И я не могу даже связаться с вами. Когда наконец мне удается увидеть вас, вы находите это забавным. Как мне не обидеться?

Джок Финли знал некоторые основные вещи о человеческой природе. Чувствительных, уязвимых людей легко шантажировать, ссылаясь на собственную чувствительность. Если, унижая себя, он завоюет ее доверие и сострадание, он пойдет на это.

Его метод, похоже, сработал. Она поискала в глазах Джока следы нанесенной обиды. Будучи неплохим актером, он сумел изобразить душевную боль. Будучи беспринципным сукиным сыном, он мог заставлять других людей излучать ее в широкоугольный кинообъектив.

— Извините, — тихо промолвила Дейзи голосом, который она эффектно использовала в интимных сценах. Джок понял, что сейчас она не играет. — Я не хотела посмеяться над вами, мистер Финли.

Джок испытал потрясение. Они не были знакомы прежде. Однако Дейзи знала его. Джок не смог скрыть свою реакцию.

— Когда я находилась в нью-йоркской Студии, ваша группа разыгрывала сценку. Я наблюдала за вами, когда вы смотрели на актеров. Я никогда не забуду этого. Вы были частью маленькой труппы, их отцом. Как замечательно, подумала я, иметь режиссера, который всегда с тобой. Любит тебя, является твоей частью.

Дейзи говорила тихо, словно они находились наедине в маленькой комнате, а не на песчаном, ветреном берегу возле ревущего океана. Джок невольно заговорил таким же тихим ласковым голосом.

— Если вы чувствовали это, почему не отвечали на наши звонки? Мы с Марти уже две недели пытаемся до вас дозвониться.

— Потому что я знала, что вы заговорите о фильме. И я не смогу ответить вам.

— Почему? — мягко спросил он.

Она пожала плечами. Отвернувшись от Джока, уставилась на океан. Джок изучал Дейзи. Сирота на берегу. Преследуемая мужчиной, который хотел предложить ей миллион долларов и роль в фильме с Престоном Карром. Она боялась принять решение. Порядочный, истинно чувствительный человек сказал бы: «Дейзи, оденьтесь. Поезжайте домой. Не терзайте себя. Не позволяйте мне мучить вас».

Но ставка была слишком высока, шанс сулил слишком многое. Необходимо осуществить постановку «большого» фильма.

— Дейзи, я удаляюсь. Оденьтесь. Я буду ждать вас на вершине холма, — скромно произнес Джок.

Он повернулся и ушел. С вершины холма, глядя вниз на берег, можно было увидеть солнце, опускающееся в воду. И девушку, снявшую с себя полотенце на то время, которое необходимо для того, чтобы надеть трусики и платье. Джок Финли отвернулся от всего этого, точно был порядочным и благородным человеком.