– Разойдитесь шире, – нарушила их веселье Сабурова-Сакаенко. – Берегитесь водяных столбов.

– Каких ещё водяных… – Договорить её собеседница не успела. Противоминный калибр «Адмирала Хорнблязера» шустро крутнулся на электроприводах вспомогательных башен и над водой поднялись колонны воды и пены. На такой скорости выброшенная снарядом вода становилась пусть и недолговечным, зато действительно смертельным препятствием.

Два экипажа ближе всего к разрывам не смогли удержать в себе позорный взвизг.

– Держать вектор атаки! – приказала Газель. – Маневрируйте как хотите, но ваша торпеда должна угодить в имперского ублюдка, а не под хвост царя морского!

Надо отдать должное командиру имперского суперлинкора: хотя тот и управлял стальной махиной размером и населением с фермерский посёлок, соображал он удивительно расторопно.

Рули переложили круто на борт. Исполинская махина легла в циркуляцию. Палуба накренилась, и трассеры вновь потянулись к столь уязвимым на малой дистанции целям.

Скорость, даже посадочная, всё равно оставалась на стороне авиации. Скорость – и чудовищная инерция суперлинкора. Махина такого размера попросту не могла крутнуться на пятке и при всём желании. Там, где эсминец лёг бы хоть бортом на воду, суперлинкор мог только величаво и с достоинством крениться.

– Сброс! – Торпеда отправилась к цели. Газель торопливо добавила тяги. Самолёт, почти касаясь волн крылом, взревел мотором и пошёл вбок, прочь от массивной цели.

За спиной отрывисто рявкнул пулемёт. Бортстрелок Газели нашла себе цель: одинокий имперский комиссар, хорошо различимый по алому кушаку, заложив руку за спину, палил с балкона командной пагоды суперлинкора как в тире, с одной руки. Пули разбрызгались вокруг него цветными рикошетами, но в следующее мгновение человек уже пропал из сектора обстрела.

– Анна горит! – выкрикнул кто-то. – Ей весь капот разворотило!

Газель яростно сжала руки на ручке управления.

– Есть попадание! – У борта имперца поднялся водяной столб.

– Чья? – спросила Газель.

– Тоямы, – откликнулась Рысь. – Пошла на аварийную. Наблюдаем ещё промахи. Три… пять… везучий имперский ублюдок!

Самолёты веером разлетелись вокруг имперца.

– Набрать высоту! Принять строй! – приказала Газель. – Итог атаки?

– Три попадания в штирборт, – доложила Пшешешенко. – Два сразу за миделем, одно в корму. Пожар на катапульте потушен.

– Доклад о повреждениях. – Газель мрачно смотрела вслед имперцу. Тот уходил, как будто и не принял в себя ни одной торпеды.

– Анна села на воду, горит и тонет, – откликнулась Сабурова-Сакаенко. – В синем отряде средние повреждения двух бортов, машины пока что лётнопригодны.

– Отряд прикрытия, средние повреждения один-девять чёрного, лётнопригоден, – голос Юноны Тоямы оставался всё таким же бесстрастным, как и до аварийной посадки сестры на воду. – Готовы продолжить выполнение любой задачи.