Договаривая эти слова до конца, Полина увидела, что поведение ее собеседника изменилось. Он больше не сидел безучастно, опустив глаза долу. Теперь Михаил смотрел прямо на нее со страхом и сочувствием и, едва она умолкла, сказал:

– Мне жаль вашу дочь. – Голос у него был тихий, но глубокий, приятного тембра. – Вы не ошибаетесь, он вправду вас мучает. Но вам никто не поверит. Вам вообще не следовало брать его. Как и нам с Наташей.

Услышав столь ясное и определенное подтверждение всему, о чем хотела спросить, Полина вдруг поняла, что не хочет верить этому человеку. Не готова, не желает верить! Потому что если он прав, то что тогда делать им с Женей?

– У нас не было своих детей. Наташа не могла, и… когда Маша, моя сестра, умерла, мы сразу взяли Алика. Даже не раздумывали.

– Вы его раньше видели?

Стрельцов отрицательно покачал головой.

– Мы с сестрой больше по телефону общались. Знаете, как бывает. – Он вздохнул. – Жили далеко друг от друга, особо-то не наездишься. Мария рано замуж вышла, на Урал уехала. Они с Леонидом в Казани познакомились, он к родственникам погостить приезжал. Понравились друг дружке, закрутилось у них, она и укатила к нему… Только-только техникум железнодорожный окончила. Потом муж у нее под машину попал, она там осталась. Я тоже женился.

– Отчего умерла ваша сестра? Заболела? Что с ней стало?

Михаил пожал плечами:

– Сердце. Врачи так сказали. Хотя Маша раньше не жаловалась. – Стрельцов опять вздохнул и замолчал, задумавшись о своем.

– Вы взяли Алика, и что случилось потом? – нетерпеливо спросила Полина.

– Поначалу все хорошо было. А после… – Он сжал трубку, пытаясь совладать с собой. – Так прямо и не скажешь. Черт его знает… Сначала жена стала жаловаться, что спит плохо. Вроде как сны у нее плохие начались. В смысле, кошмары. Потом беспорядок начался.

– Беспорядок? – переспросила Полина.

– Ну, вроде с вечера Наташа положит что-то на стол, а утром оно на полу окажется. Или ночью вдруг свет везде зажжется. Мы еще шутили, мол, домовой объявился. Только вскоре не смешно стало, а страшно. Ссориться мы с женой начали, то за одно зацепимся, то за другое. Раньше не было такого. Меня прямо так и тянуло вон из дому… – Он переложил трубку из одной руки в другую. – Выпивал, конечно. Больше стал пить, это верно. Но руки ни на кого не поднимал, не было такого.

– Мне говорили, у Алика не было друзей, он не мог найти общего языка с одноклассниками.

– Он и не искал. – Михаил хмыкнул и покачал головой. – В жизни не видел, чтобы ребенку не хотелось поиграть, потрепаться с мальчишками, по улице поболтаться. Нелюдимый был. Сидел в своем углу, читал, писал что-то. Зайдешь к нему – уставится своими глазищами и молчит. Ну и выйдешь, от греха подальше. Животные его не любили. Боялись. – Стрельцов поглядел на Полину, и глаза его стали еще печальнее. – У нас кошка жила – сбежала. Собака была, двор охраняла. Пришли как-то вечером с работы – подохла.

У Полины по коже поползли мурашки. Все, о чем говорил Михаил, так или иначе, с некоторыми вариациями, повторялось и в их жизни.

– Да еще разговоры эти пошли, будто мы его бьем. Наташа прямо ума лишилась: плакала, психовала, все хотела объяснить, что мы его пальцем не трогали. Но ведь на чужой роток не накинешь платок!

– Вы его не били? Но он был весь в синяках, когда…

– Сказать вам по правде? – Теперь Стрельцов смотрел так пристально, что Полина съежилась под этим неистовым взором. – В последние месяцы мы с женой так его боялись, что близко бы не подошли. На ночь дверь в комнату стулом подпирали, можете поверить? Я понятия не имею, кто его лупил на самом деле, но уж точно не мы!