— Самую сильную.

— А, да, точно! Инициативный подопытный… а что я… ага! Но тогда для первой части тебя надо перевернуть, — он снова откатился, вернувшись уже без камней праха, я услышал звон цепи, а после вся стальная рама, к которой я был пристёгнут, действительно начала поворачиваться.

Поднявшись до вертикального положения, я успел рассмотреть рабочий стол резчика и, наконец, увидел, откуда вся эта сиреневая кровь. На полу валялось аж семь выпотрошенных упырей, причём все они были явно куда сильнее того, что прикончил я. Коры на коже было куда больше, шипы проросли не только из локтей, но и вдоль позвоночника, и даже на голове, руки стали куда длиннее нормального, спина согнулась дугой, а пасть стала похожа на зев мусоросборника. Это определённо были не Омеги. Беты или даже Альфы, и целых семь штук… среди повстанцев даже без их босса явно немало сильных ребят.

Долго созерцать трупы мне, впрочем, не пришлось. Через несколько секунд мой оборот на сто восемьдесят градусов был завершён, и я уставился в покрытый двухцветной кровью и не до конца отчищенными остатками жизнедеятельности пол. Да уж, выворачиваясь наизнанку, определённо, довольно трудно оставить содержимое кишечника внутри. Резчик потянул за другую цепь, и я, вместе со всем столом, начал опускаться, видимо, чтобы сидевшему в кресле учёному было проще тянуться. После чего рубаха на моей спине была разорвана, и я почувствовал прикосновение перчаток к коже.

— Я уже давно хочу испытать одну печать, — в полголоса зашептал резчик, почти кончающий от предвкушения, — её создал не я, нашёл в записях моего учителя, но, скорее всего, и он к ней не имеет отношения. Слишком архаичный стиль, сейчас такая техника считается устаревшей и слишком опасной. Однако в ней есть совершенно особое очарование, которого я всегда хотел добиться от своих работ… к сожалению, сама по себе она бесполезна, и я не смогу понять, успешен ли был опыт. Поэтому необходимо нанести ещё одну печать, но раньше босс никогда не разрешал мне тратить столько камней праха всего на одного подопытного. Но раз уж всё так сложилось… ты, голубчик, станешь свидетелем моего самого впечатляющего эксперимента! А теперь сожми–ка покрепче зубки, будет немного больно…

Немного. Ну, если ощущение того, как твои рёбра сначала поджарили на адском пламени, а потом выдрали прямо сквозь кожу — это немного, тогда да. Сознание продержалось ясным от силы секунды три, потом перед глазами всё потемнело и я перестал осознавать, кто я и где нахожусь. Осталась только боль. Печать резчик наносил где–то в районе почек, но спустя какое–то время мучительная боль распространилась до самых кончиков пальцев рук и ног. Дыхание перехватило, и если в начале я и кричал, под конец для этого уже не осталось сил. Кажется, меня вырвало в очередной раз, и хорошо, что я был лицом вниз, а то рисковал захлебнуться своей же блевотиной. Не знаю, сколько продлилась эта пытка, по ощущениям — не один час. Но, к счастью, всё, даже худшее, когда–нибудь заканчивается. Закончилась и боль. Резко, словно кто–то дёрнул рубильник. Перед глазами всплыли две системные таблички, появившиеся, видимо, пока я был занят своими страданиями и не обращал внимания ни на что вокруг. Эгоист.