И на протяжении всего моего пути меня сопровождали шуточки разной степени паршивости. Потому что, естественно, мне пришлось хотя бы в общих чертах объяснить, как мне вообще удалось в одиночку прикончить человека, которого эти ребята пытались пришить месяцами. Иначе моё заявление выглядело бы уже непозволительно абсурдно. Самые неприятные детали я, конечно, опустил, но упомянуть о рабстве и обстоятельствах, при которых оказался с жирным мэром в одной комнате, всё–таки пришлось. И этого оказалось более чем достаточно. Конечно же, меня ведь продали в рабство в бордель, обхохочешься. Посмотрел бы я на этих молодчиков, окажись они на моём месте, как бы они запели.

Где–то я отшучивался, где–то просто молчал, потому что отвечать на некоторые перлы было банально глупо, всё равно что самого себя макать в дерьмо. Но в душе нарастала злоба. Лица каждого, кто гыгыкал и лыбился, я запомнил. На Земле я, не стерпев оскорблений, помер в идиотской драке, но в этом мире у меня будет сила. И хрена с два я позволю хоть кому–то, кто надо мной ржал, уйти без ответного пинка под зад.

Однако об этом я буду думать потом. Пока что же стоило подумать о том, как общаться с местным товарищем Ульяновым фэнтезийного пошиба. Вот только босс повстанцев меня, честно сказать, разочаровал. Я ожидал колоритного персонажа, седого мудрого старика, одноглазого покрытого шрамами вояку, здоровенного бугая с львиной гривой и бицепсами обхватом с мою талию…

Обычный на вид мужичок, невысокий, неаккуратно побритый, с совершенно заурядным лицом, которое в толпе забылось бы за секунду. Отконвоировавшая меня до базы женщина подошла бы на роль главного по подрыву императорских карет куда лучше. Да что там, даже «поймавший» меня бородач смотрелся бы на его месте более органично. А этот… ну пускай. Может быть, он брал своими тактическими навыками или, чем чёрт не шутит, умением сражаться. В конце концов, в мире системы большее количество мускулов вовсе не означало бо́льшую силу.

— Значит, это про тебя был доклад? — поинтересовался босс, подойдя и глянув снизу–вверх на мои метр семьдесят четыре.

— Всех ваших докладов не слышал, так что не уверен.

Он, однако, в ответ на колкость не повёл даже бровью.

— Дерзкий? Похвально. И что, сильно дерзкий? — он повернулся к женщине–конвоиру.

— Достаточно, — едва улыбнувшись уголками губ, ответила та.

Босс вновь посмотрел на меня.

— А за этой дерзостью есть что–нибудь, кроме беспочвенной и глупой самоуверенности?

— Четыре кило потрохов и пять литров крови, — не на того нарвался, я умею зубоскалить.

— Маловато будет, — снова ни капли не смутившись, произнёс босс. — Ну–ка, проверим… — его правый глаз вспыхнул печатью Проницательности, но на этот раз не медной, а густо–серебряной. И я на мгновение почувствовал, словно его взгляд просканировал меня насквозь, как рентген. И впервые его лицо показало хоть какую–то эмоцию. Правда, всего лишь разочарование. — Ничего… никаких печатей. А жаль, это был бы такой подарок…

Шестерёнки в голове завращались с бешеной скоростью. Серебряный свет навыка, похоже, означал не просто иной ранг печати, но даже иную категорию. Что–то более высокое, чем даже Альфа–ранг моего Сына апокалипсиса. А значит, сила этого невзрачного на вид мужичка была поистине жуткой. Да, я уже успел понять, что Проницательность была способностью ментальной и использовала не ауру, а прану, а значит, ещё не факт, что физически босс сопротивленцев был пропорционально силён. Но что–то мне подсказывало, что и с помощью ментальных навыков можно было стать машиной убийств. Даже если не брать в расчёт всякие там гипнозы.

Да уж, бравада–бравадой, но я притопал в логово льва. Теперь надо также спокойно и, главное, своими ногами, отсюда уйти. Дела этих ребят меня не касались, единственное, что я был бы не прочь от них получить — это нормальную одежду и прочий походный скарб. Путешествовать в заляпанных нечистотами мягких туфлях и штанах прямиком из порнофильма… такое себе, конечно. Однако марку теперь терять было нельзя.

— У вас печатей, как мне кажется, в достатке, а работу вашу за вас сделал именно я.

— Ты что себе!.. — начала было конвоирша, но карликовый лев её остановил взмахом руки.

— Всё верно, ты сделал то, что мы не смогли. Убил Гадала Сарлаха, человека, уже не первый десяток лет напрашивавшегося на казнь. Последние донесения разведчиков и наших людей в «Сладких изгибах» полностью подтверждают твою историю. Даже то, что Гадала нашли за фальшивой панелью шкафа с лицом, разбитым в фарш. И за благое для города дело тебе, действительно, полагается награда. Ты ведь не против награды?

— Конечно, не против. Мне много не надо, только вещичек в дорогу и вывести из города.

— Хорошо, вещи мы предоставим. Но, понимаешь, проблема в том, что мы лишились возможности заполучить мэра Гадала живым, как изначально планировалось, чтобы выудить из него информацию о тайных махинациях, местах расположения его тайников, компромате на других таких же ублюдков. Мы даже не получили его тело, как доказательство успеха нашего дела. Его увезли из борделя под тройной охраной, и в итоге смерть Гадала выставят просто закономерным концом уже далеко не молодого и не самого богатого здоровьем человека. После чего без нужных нам сведений пост мэра с лёгкостью займёт его сын, Гадал Сарлах младший, более осторожный, более хладнокровный и не такой падкий на извращения, но не менее аморальный и продажный индивид. Он будет достаточно умён, чтобы после насильственной смерти своего отца со скоростью молнии уничтожить все возможные бумаги, выставлявшие Гадала в плохом свете. В результате работа нескольких лет по сбору улик и подготовке доказательств пойдёт коту под хвост, и мы уже ничего не сможем с этим поделать. А этот, уже почти развалившийся стараниями семьи Сарлах город, попав во власть младшего Гадала, почти наверняка в итоге окажется окончательно обескровлен и лишён шансов на восстановление. И раз уж ты так охотно соглашаешься на награду за то благо, что ты принёс Каффии, то, пожалуй, будет справедливо, если и за тот вред, что твоими стараниями будет нанесён городу, ты понесёшь наказание. Как считаешь?