— Это тусклое пятно могло бы даровать этому гниющему от сырости острову хоть немного тепла, если бы англичане не загадили даже небеса! — пробурчал Вильгельм.

Рурская область на контрасте с промышленной застройкой и купажом Лондона кажется чуть ли не альпийской деревенькой.

— Милый братец, тебе всего тридцать два года, но бурчишь ты мастерски! — поддела его Маргарита.

Посмеялись, Вилли благожелательно улыбнулся — самоиронии за пределами таких триггеров как рука и «при Бисмарке внешняя политика была круче» не чужд.

С утра я успел ответить на большую кипу приглашений на всё подряд — основная масса продиктована принципом «авось прокатит», потому что посещать карнавалы на задворках Лондона (после траура) и прочую ерунду мне не по рангу и вообще неинтересно. Из важного — трехстраничный эквивалент классического сообщения «Привет, как дела? Может встретимся?» от французского президента. На него ответил согласием — завтрашним утром будет в самый раз.

Карета наехала на выбоину в мощеной камнем дороге, мы подпрыгнули, культурно чертыхнулись, и кайзер тоже решил поделиться наблюдением:

— Кузен, ты заметил, как осунулись лица наших конвойных?

Ну так братаются с соответствующим обмыванием.

— Это наши могут! — хохотнул я.

Вилли в долгу не остался:

— Наши могут не хуже!

Свой народ кайзер любит, и не раз делился историями своей учебы в гимназии с детьми крестьян и бюргеров — такой вот педагогический эксперимент.

— Наши, — тихо, словно про себя повторила Маргарита на русском.

Привыкает, что «наши» для нее это теперь те, кто носит шапку из барашка. К Конвою претензий нет — да, выпивают, но по очереди, без урона делу. Ну и вообще за бугром мне в этот исторический момент безопаснее — если англичане или австрияки (а у других нос не дорос до таких операций) решат разобраться со мной насовсем, они сделают это руками моих подданных — либо прикормленных аристократов, либо подговорив отягощенного идеалами идиота.

В центре Лондона мы столкнулись с высокотехнологичной новинкой — светофорами. Конкретная модель запатентована, но сделать свой аналог легко. Пока не нужно, но в ближайшем будущем, когда мы с Вилли (не сами, а как положено — через исполнителей) построим русско-немецкий автоконцерн с конвейерной сборкой как у мистера Форда, станет нужно.

Так-то и чисто усилиями своих подданных могу, и автомобиль все равно получится сильно лучше того, что у конкурентов, но тут есть проблема — пересесть с лошадки на гражданский автомобиль это дорого, и ёмкость внутреннего рынка ограничена. Ограничена — значит мелкосерийное производство, с риском в какой-то момент проиграть берущим массой конкурентам — работать десять-двадцать лет в «минус» я могу себе позволить, но не хочу. На паях с немцами проще, потому что к нашему добавятся их и союзные рынки. Ну и «среднего класса» в Германии сейчас больше, чем у нас.

Транспорт грузовой и специальный будем делать сами — здесь со сбытом никаких проблем, потому что армия поглотит сколько угодно единиц техники и не подавится. Чистый убыток на первых порах, но первая же выигранная война окупит все вложения сторицей — как напрямую, контрибуциями и «мародеркой» (чего уж тут нос воротить?), так и опосредованно — наборами геополитических «плюшек».

Нужно отдать англичанам должное — светофоры здесь установили не ради понтов. Да, сейчас похороны, и оттого ко дворцу устремилось множество гостей Британской короны, создав первую на моей памяти «гужевую пробку» — бывает же! — но в другое время, когда откроются кафешки, лавочки, мастерские и прочее добро, здесь будет толпиться народ попроще. Нашего с Вильгельмом коллективного статуса хватило, чтобы проехать на красный свет, потеснив к обочинам менее важных гостей. Лица смиренные — монархия, понимать надо!

Траурные мероприятия больно ударили по местному бизнесу. Это у нас на каждый чих из казны субсидии выделяют, «чтобы не обижались», а англичане не церемонятся — всё должно быть закрыто, и пофигу твои контракты с поставками. Мой Кирил уже давно не просто важная, но персоналия, а полноценный отдел при Дворе с двумя десятками помощников по всему миру, с сетью поставщиков и «решал» по тому же миру, с торговыми представительствами во всех точках потенциальных интересов, и сложа руки сидеть вообще не умеет. Пока мы едем во дворец горевать по погибшим родственникам, Кирил сотоварищи оккупируют порты, выкупая по дешевке и перенаправляя в Петербург с Москвой оставшиеся невостребованными и оттого продаваемые с большим дисконтом первому встречному грузы. Лимоны, какао-бобы, широкий ассортимент колониального добра, а бонусом идет заказ на три паровоза и несколько десятков погонных верст рельс — последнее со стандартным дисконтом за крупный заказ, и американцы сделают немного дешевле, но интенсифицировать Транссиб нужно из разных источников, чтобы материалы и техника поступали непрерывным потоком.

Мой маленький демарш в стиле «бедный родственник» не прошел незамеченным — местная биржа на траур не закрылась, и русские ценные бумаги сегодня утром торговались дешевле своей реальной стоимости, и Кирил изрядно их выкупил. Английские акции в полном порядке — смерть наследника на них не сказалась. Даже обидно как-то — разве рынок ценных бумаг должен быть настолько податливым к внешним, вообще не рыночным, воздействиям? И это при том, что о моем заселении в номер в компании Вильгельма написали всего одну маленькую заметку — местные СМИ который день заняты обсуждением трагедии. Журналистика в эти времена в массе своей правил приличия придерживается — в моей реальности большая часть борзописцев уже забила бы на смерть Эдуарда и самозабвенно ловила бы горячие инфоповоды.