— А ты завтра пойдешь искать хозяйку розового одеяла, — отрезала Тоя.

***

Флэт отнял от глаз бинокль и протянул его Ниэль. Та покачала головой — со своим острым зрением она видела все и так.

Они стояли на снегу. Флэт в теплом комбинезоне, барсица в своих теплых бриджах. Иней замерзшего дыхания сверкал на лице и капюшоне Флэта, серебрился на густой плотной шерсти Ниэль. Оба смотрели наверх.

Над ними из скалы торчали скрученные ржавые рельсы. Жерло тоннеля потухшим зрачком слепо уставилось на окружающие его вершины.

Флэт внимательно осмотрел склон, но линии серпантина различить не смог. Барсица прижалась к нему, жарко, лизнув в щеку, обдав горячим дыханием. Одной рукой она обняла его за плечи и притянула к себе, второй указывая на скалу — но совсем не туда, где он вначале искал.

И он увидел — едва заметную нить обвалившейся полки, по которой вечность назад железная колея спускалась в долину.

Он взглянул на солнце, как на единственное мерило времени в Изнанке. Оно только-только поднялось из-за хребта, и уже пронзало глаза, отражаясь от белого снега. Они пока стояли в тени, но его глаза уже слезились, и Флэт торопливо натянул защитную маску.

— Давай протопчем, сколько сможем, — предложил он. — А завтра поднимемся по своим следам.

Она согласно кивнула.

Он уже собрался было идти, когда она тронула его за плечо.

— Я люблю тебя, — сказала она, вглядываясь в него своими большими желтыми глазами. Огонь безумия в них на миг уступил свое привычное место теплоте.

Ее голос был тих — совсем не такой, каким представляешь его, когда слышишь ее боевой клич. Её голос был нежный, грудной, с нотками урчания, красивый.

Флэт обожал ее голос. Сходил по нему с ума. Она это знала. Но разговаривать не любила — ей самой этот голос казался чужим, будто говорил некто иной. И когда Флэт вслушивался в ее слова, смакуя их, наслаждаясь ими, пробуя на вкус, ей казалось, что он любит вовсе не ее, а другую — хозяйку голоса, которой она не была.

Он обнял ее, так ласково, как только мог.

— Я тоже люблю тебя, милая. Больше всего на свете. Мне не нужен никто, кроме тебя. Ради тебя я убью любого, и уничтожу любой мир.

Она кивнула, больше не проронив ни слова. Она знала, что сама убьет ради него любого, не задумавшись.

Наверное, это плохо, подумала она. Плохо убивать и уничтожать ради любви. Но что такое плохо? Вся ее жизнь состояла из двух вещей: войны и любви. Она воевала ради любви к Флэту, и любила ради войны.

Она была одержима Флэтом. Однако сам Флэт был не просто одержим любовью к ней. Он был безумен сам по себе. Неспособный остановиться, замедлить каток своего гения, направленного только и только на уничтожение, он остро нуждался в предохранительном механизме, способном спасти от него живое.

Именно поэтому она пошла с ним сюда. Чтобы он не вернулся.