— Алексей, — был ответ. Твердый ответ, данный негромким, но решительным голосом.

— Алексей? — недоверчиво уточнил я. — Но это же христианское имя. Ты что — христианин?

Он молча кивнул. Ага, теперь стало понятно, отчего Жеривол захотел принести его в жертву Перуну. Неужели в Киеве еще остались христиане после того, как мой предшественник учинил тут разгром местной церкви?

Алексей оказался сыном казненного священника Иоанна и единственным, судя по всему, выжившим христианином в Киеве.

— Я видел, как казнили твоего отца, — сказал я, и мальчишка ответил мне ненавидящим взглядом.

Конечно, я видел — он сам это знал. Ведь для него я был тем самым исчадием ада — князем Вольдемаром-Владимиром, врагом христиан, который и приказал перебить их всех…

Я позвал Немигу, который сидел за дверью на ступеньках лестницы и, как верный пес, ожидал моих приказаний.

— Развяжи его, — велел я. — Сними веревку. Зачем ты его связал, он же совсем ребенок.

Немига с сомнением покачал головой.

— Ребенок, — повторил он неодобрительно. — Он может быть очень опасен, князь. Ведь он христианин. Разве ты еще не знаешь, он не признался тебе? Ведь он — сын христианского жреца, которого ты приказал казнить.

Мальчишку было очень жалко. Я догадывался, что ему не давали есть и он голоден, как волк. Но просить Немигу принести еды и угощать парнишку здесь было бы полным нарушением обычаев.

Да Алексей наверняка и не стал бы сейчас ничего есть…

— Ты не боишься называть себя христианином? — поинтересовался я. — Знаешь ведь, что теперь в Киеве за это убивают.

Ресницы Алексея, до того опущенные, взметнулись.

— Можешь убить меня, князь, — сказал он. — Ты уже убил моего отца и всю семью. Мне все равно нечего больше жалеть на этой земле. А погибшие за исповедание веры в Христа будут вечно блаженствовать на небесах. Вам, язычникам, этого не понять, потому что вы не знаете истину.

— Ладно, — сказал я после некоторого раздумья. — Знаешь, за последнее время я пересмотрел свои взгляды. Можешь считать, что сейчас перед тобой не тот князь Владимир, который убивал христиан и казнил твоих домашних. Считай, что перед тобой совсем другой человек.

Алексей смотрел на меня молча и только изредка моргал глазами. Он не понимал, что происходит…

— Мне очень жаль, что твой отец и другие родственники и друзья погибли, — добавил я. — Я хотел бы загладить свою вину. Что я могу для тебя сделать?

Что ни говори, а приятно быть повелителем. Если ты плохой человек, то тебе нравится безнаказанно творить зло. Если обычный вроде меня, то приятно быть благодетелем. Но в любом случае неограниченная власть — это самый сильный наркотик в мире.

— Что я могу сделать для тебя? — настойчиво повторил я, но Алексей надолго замолчал.